Нарты путешественников ждут.
Сел как надо на поклажу ненец.
О, сейчас олени понесут!
Я закутан, будто пленный немец.
Понеслись полозья! Длинный шест
В шею ткнул оленя; их в упряжке,
Сосчитал я мимоходом, шесть;
Ненец направляет их внатяжку!
Как болтает! Да и стало дуть.
Снег осыпал трассу белым мраком.
Я спросил:
«Ещё далёк наш путь?»
«Потерпи. Не долог путь, однако.
Близко уж зимовье. Там мой брат.
Нынче не отпустит нас обратно,
Будет брату он, конечно, рад,
И тебе у брата будет ладно.
Кличут брата моего Сокор.
С малолетства жизнь его – охота,
А ещё олени; с давних пор
Он живёт здесь со своей сюкотой.
За зимовьем жизни вовсе нет,
Только тундра и большое море».
«Бедный Сокор, - я ему в ответ.-
Жить вот так, в глуши… Не жизнь, а горе».
«Горя нет. Он шкуры продаёт,
А олений брат и не считает.
Он богатый, как шаман, живёт.
Горя никакого он не знает».
Мы продолжили тяжёлый путь,
Наспех лишь перекусив в палатке.
«Скоро будет время отдохнуть,
У Сокора выспишься ты сладко...
Понял ли? С девчаткой будешь спать.
Русскому там очень будут рады.
Брат тебя не будет обижать,
Но и брата обижать не надо».
Ненец стих. И вновь:
«Меж снежных гор,
Глянь, вон дым течёт, гляди, как споро:
Это в чуме у него костёр;
Ожидают гостя у Сокора».
Встретили и впрямь нас как богов -
Мяса тушу в чугунок спустили.
Сев на шкуры, мы почти без слов
Ели оленину, водку пили.
Ох, и водка! Хороша, как спирт.
«Ешь и пей, отправимся не скоро,-
Шепотком мне ненец говорит.-
Вон девчатка, это дочь Сокора».
Девушка, с предлинною косой,
Чувствую, под бок ко мне ложится.
Я был на ту пору холостой,
Но не думал я на ней жениться.
А Сокор:
«Приятель, не боись,
Ни к чему, ты знай, твоя нам воля;
Просто так ты с дочкою ложись-
Вон какая! Не по вкусу, что ли?
Понимай ты, шибко я боюсь,
Что помру и не понянчу внука».
Что тут скажешь? Ничего. Ложусь
Спать с девчаткой. Вот такая штука…