. Сергей Маслюк
БУЛАВА
1458г. Под давлением Речи Посполитой великие князья разорвав церковные
связи с Москвой восстановили митрополию в Киеве. Признавая верховенство
константинопольского патриарха и в тоже время, находясь под эгидой католичес-
ких польских королей Киевская церковь фактически перестала существовать как
единый духовный организм. Коррупция в церковных стенах, подкупы, продажа
икон, драгоценностей, приходов,- все это дало возможность иезуитам, а в последствии… и протестантам проникнуть в лоно православной церкви. Навязывая польский, латынь, и отторгая церковнославянский язык, они вырывали толпы
одурманенных людей, еще более расшатывая основание православной веры.
Речь Посполита сделала свое дело, осталось только времени довершить
этот процесс, который в конечном итоге и завершился расколом православной
церкви и образованием, под патронажем Папы Клемента VIII унии в 1595г., именуемой себя греко-католической церковью.
Казалось бы, Киев был наказан за растление веры, казалось сама природа
протестовала против него, но вставала новая заря, в лице Богдана Хмельницкого, вернувшего Киеву его былую славу и чистоту веры. И начинался новый день, заживляя и омолаживая духовные раны.
2001 год…. И вновь Киев взбунтовался, пройдя по цикличному кругу и вернувшись в то далёкое и уже прочитанное время своего падения. И вновь он падёт, униженный и изверженный из величия духовного бытия. И вновь будет возрождаться, как птица Феникс, из пепла, смрада и яда, засияв необыкновенным светом под покровом Пресвятой Богородицы, став единым целым Святой Руси.
Тебе, мой бравый современник! –
Свободы раб ты или пленник
Или политики игрок,
Позволь напомнить между строк,
Увы, о времени забытом,
О предках наших тех времен,
О духе праздности сокрытом,
О кровожадности племен
Пером достаточно игривым…
Захочешь ли меня понять
Рассудком гордым и строптивым?
И те события признать…
ПРОЛОГ
Богат и дивен Киев град -
Земля его необозрима:
Карпаты – западный фасад,
Восточный – степь судьбой хранима;
Величье тайны и покой,
Непредсказуемость, терпимость
Полесья в дымке голубой.
Днепра, упругая сонливость.
Здесь было всё: почёт и слава;
И караваны величаво
Отсюда плыли на Царьград
Забиты медом и мехами,
Здесь Аббадийский халифат,
Кишащий сильными рабами,
Дерзал искать повиновенья,
Здесь славянин в тиши томленья
Стоял блаженно у икон,
Здесь колокольный перезвон
Люд призывал на благовест,
Тревожа звоном рай и ад.
Но горд был славный Киев град –
Не благодатью этих мест,
Не златоглавыми церквями,
Не родовыми именами,
А властью правящих князей.
Блуждая вольно средь степей.
Лелея песни кочевые
Князья - изгои молодые
На династический престол
Взойти в безвластии дерзали:
И был средь них большой раскол
И Киев кровью заливали
И Русь на части разрывали…
Что зрела киевская знать,
Кто насыщался духом мести,
Кто жизнь метал к задворкам чести,
Свободу, кто мог умертвлять.
Столетия короткий век.
Рождался новый человек
Пыхтя над златом кровожадным;
И вот путём, дотоле смрадным
Когда народ в крови купался
Потомок киевских князей,
Князь знатный Суздальский Андрей
На Киев силою подался;
И этот град богатый взяв
И ценностей обоз собрав
Ушел /о том молчит молва/
Туда, где строилась Москва.
Смирение – большая сила,
Она летяще возносила
Туда, где счастье всем живым,
Вскормляя чистотой идущих,
Но души всё ж путём иным
Спешили в пекло дней грядущих,
Тем самым разорвав свой век…
Кто он, тот псевдо человек!?
И вздрогнул мир, и пляшут гневно слуги
Под тенью меркантильных стен
Колдун выплясывает дуги
Разбрасывая гниль и тлен…
МАЙДАН
Круг сделан – страны стонут в гневе,
Волна разбоя жжёт народ;
Зло рождено, дитя во чреве –
Бездарно не доношен плод.
Гремит, скрипя утеха злобы,
Танцуют волки белым днём;
В палатах златых палят снобы,
Свои желания огнём.
Отряды конниц в беге пьяном
Наводят ужас и тоску,
Их зов и клич с глухим Баяном,
Подобен острому клинку.
Две тысячи тринадцатый…. Майдан.
Тревожный для безвластья год.
Горящих скатов и костров дурман,
Ноябрьский мрачный небосвод.
Мельканье долларов и страх;
Склонивший «Беркут» грозные стволы…,
Но вот пришёл «подъём» и крах:
Подобно огненной стрелы,
Коктейли Молотова рвались,
Калеча и сжигая люд
И люди в панике метались.
А лидеры народу клялись
Что всё: «Ok…! Yes very good».
Толпа в безумстве в диком страхе,
Не знала, словно под наркозом,
Что под майдановским психозом,
Она была здесь, как на плахе.
На площади в дремоте странной,
Резвились снобы… «всё путём,
Мы победим!» - хрип речи рваной;
Вели беседы ни о чём.
Грушевского, Крещатик – баррикады,
На Банковой, Кабмин – в огне,
Железки, камни, как снаряды
В толпу летели…и извне.
Кто-то зализывал здесь рану,
Но пятый президент спешил,
А в тоже время по Майдану,
Луч психотропный лихо бил.
Толпа, как бурное теченье,
Ревела, жгла, страстей накал…
Здесь кровь нужна! Ещё мгновенье,
И тот, кто жил – уже не встал.
И пятый президент спешил,
Когда людей здесь убивали….
Что будет вой среди могил –
Никто не знал, и не желали;
Никто тогда ещё не знал,
Что ему лихо помогали
Премьер и серый кардинал, -
Никто не знал, и не желали.
И разорвал Майдана гром,
Жизнь булавою, как мечом.
О, Киев! Вид опустошённый,
Я вижу вновь среди руин;
Твой древний лик непревзойдённый,
В слезах от власти и причин.
Как долог путь! Где истина познанья!
А был ли мир! За шторами проблем,
Достоин ли он ныне порицанья,
Иль и вновь народу быть ни с чем.
Кто скажет нам, и кто ответит:
За боль, за кровь и нищету…
Так кто ж, как пёс паршивый метит,
Поганя грязью красоту!
Изгой ли ты, народ мой!?
Украина!
Твой град, реальность иль мечта!?
Печальна всё ж убогая картина –
Её продажность, мерзость, пустота.
Кто ж жуткий разложил пасьянс!?
Людей кто ввёл в безумный транс!?
И вновь молодчики смеялись;
Там снайперы на крыши рвались,
Не видя в том своей вины,
Литвы и Польши – их сыны.
И «сотня» гибла под прицелом…
Кто смелым был, а кто не смелым -
В крови лежали в давке дикой,
В толпе тревожной и безликой.
Удел, идеей устремлённый….
Но, никогда непокорённый,
Встал на дыбы теперь Донбасс…
Настал его Великий час!
И разливалась в небе синь,
И в ней сиял знаменьем крест…
И Славянск стал, как новый Брест,
Одесса стала, как Хатынь.
Там булава, как символ власти,
Ждала безвестного конца..
Кто он «герой»!? Какой он масти!?
Кто снимет масть с его лица?
Кто булаву ту вытянет вперёд –
Не будет свой щадить народ.
ДОНБАСС
Ещё прошёл он круг один –
Померкло яркое светило,
Дерзает новый Палладин,
Рассудком ум перекосило.
Эпоху рубят топором
Был прав, теперь он виноват,
Был человек, теперь он мом –
Предатель, гнида старый брат.
Донбасс, лишь точка во Вселенной,
Ну, как его нам не любить!?
Он тайна, в тайне сокровенной,
Он будет для Отечества служить.
Величье домен и степей необозримых.
Прохлада шахт, заводов чёрный дым,
Сердца людей, таких неприхотливых
И дух свободы, за которую гоним.
Не всё сложилось, как душа желала:
Рвёт дух террор коричневой чумы!
Молва текла, а сердце застывало
В крови войны, живём которой мы.
Визг «смерча», «града», боль солдат упавших
За нас, за Русь, за жизнь, любовь. Донбасс.
За землю, иноземцами топтавших,
За красоту, чем дышим мы сейчас.
Металл как смерч, безжалостно утюжит
Всё то, чем жил, любил, страдал народ,
Вой самолётов, взрыв снаряда тужит,
Врываясь в пламя, плавя небосвод.
Земля изрыта: блиндажи, окопы…
Степь вековая плачет как изгой,
Истоптаны нехоженые тропы,
Туман кровавый пляшет над землёй.
Могил свобода, неприкосновенных,
Забита падшими, уснувшими в боях…,
Мы помним их и в честь имён нетленных
Их подвиг будем чтить всегда в сердцах.
Донецк, Луганск, кто любит свой Донбасс,
Кто ощутил гнёт третьей мировой.
Храните свой Донбасс, свой дом родной.
Что было с вами здесь, без вас,
Не забывайте беглою строкой,
Не забывайте мир, сердец печаль.
Когда-то может вспомнив, глядя в даль
Эпоху зла и злобы вековой,
Где кровь разорванных детей,
Где смерть и наглость вместе, рядом,
Где плачь с обезумевшим взглядом,
Где боль души их матерей….
И чёрные медведи рвались
В те города, кровя душой,
В котлах мертвяще оставались,
Над ними демоны кривлялись
Над взорванной, свистя судьбой.
И ополчение сражалось
И воля к жизни укреплялась,
За будущность Руси Святой,
За жён, детей и матерей,
За имя и за дом родной,
За возрожденье Родины своей.
А из России помощь шла сполна,
Туда, где жгла людей война.
КИЕВ
На третий круг пошёл колдун:
В конвульсиях трепещут вены,
Орут с раскрашенных трибун
И давятся хрычи и члены
Переизбытком гнилоты
И тем, чего всегда боялись.
Остались гниды и глисты,
И те, с кого всегда смеялись.
И вновь на островке «свободы»
Безумно дремлет в креслах Рада:
Униженной, сопение, породы,
Самодовольная плеяда.
За окнами величие распада:
Взбешённых БТРов трескотня,
Домов избитых от огня и чада,
Стрельба и матершинная возня.
Свои там, в дикой злобе бьют своих,
Среди проспектов, улиц окаянных,
В кругу наёмников и крикунов незваных,
Давно, живущих среди них.
Погибших «сотня» – здесь аллея «славы»,
Деревья срезаны и убраны навечно;
Ох, эти мысли, действия и нравы,
Времён ушедшей жизни скоротечной!
Где кровь нужна была сама собой,
Растреляная Польшей и Литвой.
Никто не знает и не может знать:
Ни воин, ни астролог, ни слепой,
Ни «правые», не киевская знать,
Ни тот, который был и есть другой,
Что будут предавать свои,
Которых называли, как «родные»,
Что будут пакостить и мстить иные
Заокеанские глотая вкруг паи.
Что снова Киев будет всем дерзить,
Что люди те в доспехах, латах бравых,
Вновь будут гибнуть за идею «правых»
А не с улыбкой радостною жить.
Где киборги за «правду» шли –
Те, кто подвержен наркоте:
Шли в бой простые, но и те,
Здесь смерть, которые, нашли.
Никто не знает и не может знать
Что чёрные медведи все падут.
Они, здесь не должны существовать –
В других мирах, возможно, их найдут.
Что одинокая забитая толпа,
Взорвётся силою и волею великой:
И встанет нищий, гордый, голыдьба,
Всё раздавив гордынею безликой.
И кровь, как чёрная смола,
По старым улицам текла.
Никто не знает и не может знать,
Что там, где встал Юго-Восток…,
Он будет жизнь по-новому верстать -
Отрезанный, разорванный кусок.
Где люди праведно молились,
Молитвы Богу возносились,
Где благодать мозаикой покрыта,
Где тайна русичей от иноземцем скрыта.
Полесье и Карпаты вдалеке –
Там…, за границей западных держав,
Один лишь Киев в каменном мешке,
Останется, все узы разорвав…,
Но вновь взлетев, как раненая птица,
В лучах любви, как прежде заискрится.
И обесчестившая землю свора -
Заокеанская и дикая толпа,
Опять, как хищник, смотрит до упора,
Туда, куда ведёт незримая тропа.
Туда, где войны, смерть, беда,
Туда, куда дорога в никуда…
Никто не знает и не может знать,
Что будет горе, мир перевернётся,
Что люди будут мира в новом ждать,
Что новое отечество на пир,
В Державу мощную под Богом соберётся,
Душа уснувшая проснётся…
И будет на земле Вселенский Мир…
ЭПИЛОГ
И вновь на круг колдун пошёл –
Земля от гнева расступилась
И ливень огненный сошёл,
Светило дивно заискрилось
В величье радуги играя…
И вдруг гигантская волна,
В разлом земли, грязь увлекая,
Смыла всю гниль и колдуна.
Широк и дивен океан,
Здесь статуя Свободы как изгой,
Лежит с обломанной рукой.
Вокруг тела, застывший вновь вулкан.
Печальна и незрима тишина:
Вот слышен шум акульих плавников…
Ушла как бред Всемирная война
В кровавый ад закрученных веков.
Кто бряцал там оружием, кряхтя
Над златом идолов и пасынков слепых,-
Взирал беспечно, пусть и нехотя,
На Русь Святую из палат своих.
Ушёл, как смерч, Армагедон,
За ним ушли и те, кто правил,
Кто Киев изничтоженным оставил,
Кто честь поставил на кровавый кон.
Исчезло зло, а стильная Европа
И все, кто с ней, померкли средь руин:
От короля со свитой до холопа
И тот, кто был продажный господин.
Донбасс никто не ставил на колени,
А кто пытается,- печален их итог,
В истории останутся лишь тени
И одурманивающий эпоху смог.
А те, кто будет здесь чтецом открытий,
Пусть славят, защищая свой Донбасс,
Всех исторических решающих событий
На высоте, волнующие нас.
Простите все, в ком кровь как ком застыла,
За боль, которую несёте за всех нас…
Пусть спит спокойно вновь Саур-Могила,
Застывших в стеле и погибших за Донбасс!
А булава, как символ дерзко-грозный,
Рассыплется, как пыль, в когтях орла,
Как власть, как миф метаморфозный,
И как идея, сгоревшая дотла.
Донбасс, лишь точка во Вселенной…
Не нашим ли сердцам его любить!
Он тайна весь и в тайне сокровенной,
Был, есть и будет на века для всех нас жить!
Закончен меркантильный бал.
Погасли свечи, стих костёр.
Кто не успел – теперь отстал,
А кто отстал – тот не актёр.
О, нрав и время Мельпомены!
Нет в жизни пакостней измены
Отечеству, народу своему
За все грошовые подачки,
За виллы, развлечения и тачки…
Поэтому, здесь спорить никчему…
Ко разумению и сердцу моему:
Пока жива и действует рука,
Пока волнует солнечная мысль,-
К тебе спешу, спешу я сквозь века,
Рождая в душах смысл и жизнь!
Здесь, Альфа и Омега – здесь итог…
Да будет так! Да с нами Бог!
Хулить и гадить на народ,
Ни у кого нет нынче права.
Да будет жить он, а его Оплот –
Святая Русь и Русская Держава!
«… не будет у России, и никогда ещё не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобождёнными! И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю и что я ненавистник славян!
Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, они именно в защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись…
Может быть, целое столетие, или ещё более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на неё и интриговать против неё.
Особенно приятно будет для освобождённых славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия – страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации».
Достоевский Ф.М. ПСС в 30-ти томах,
ПУБЛИЦИСТИКА И ПИСЬМА тома XVIII-XXX,
ДНЕВНИК ПИСАТЕЛЯ ноябрь 1877г. Том 26, глава II, параграф III
Издательство «НАУКА» Ленинград 1984г.
И опять после гроз, пролетят вновь метели,
Возродится весна, для того, кто мечтал.
Ну, а там вдалеке, после первой капели
Среди тайных степей, кто-то тихо вещал:
«Слабый утренний свет проникает сквозь щели
Затемнённых окон, всколыхнув тишину;
Толи это рассвет, толи веки вспотели
От тяжелого сна – сна, где был я в плену.
Ох, как долог он был, этот сон! Словно львица
Растревожено рвал небеса, а извне
Ворковала в слезах, и в крови голубица,
На расшитом крестом златотканом руне.
Челядь в латах земных, на гноящихся ранах
Охраняя всё зло, ворошила тряпьём,
Только там вдалеке, там, на скифских курганах
Мысли хоть иногда грелись чистым теплом.
Пролетал быстро день, ночь тревожила ночью,
Шелестели года на размытом окне,
Растерзав, разорвав всё нажитое в клочья,
Утопив без труда, совесть в горьком вине.
Мышцы ломит печаль, сердце бьётся с надрывом,
Но сквозь щели опять пробивается свет,
Заживляя недуг ненасытным порывом,
Грея тело теплом, поднимая рассвет.
Боже мой! Где удушье, тревога, волненье,
Где растерянный взгляд, принесённые сном:
Свет кругом! Свет кругом! Где исчезло виденье!
Славлю жизнь, без причин, молодея челом!
Что во сне приобрёл, и увидел гулящем
Пусть исчезнет, растает, уйдёт с тела вон:
Нет рассвета желанного лучше и слаще,-
Бога славлю, и бью Ему вечный поклон!
Я намеренно, но не предвзято не называл имена людей, посягнувших на самое ценное, на жизнь людей, которую дал им Бог, и которые просто хотели жить. Поэма написана в мистическом жанре, переплетаясь с прошедшим, настоящим и будущим временем.
Мистика, это нечто загадочное и необъяснимое, не поддающееся человеческому пониманию, поэтому, кому дано будет найти тот исходный материал, заложенный в поэме «Булава», тот найдёт, а кто не найдёт – просто прочитает.
С уважением автор….
г. Донецк, Донбасс 17.05.2015г.