Ты мне натурщицей была.
Сидела молча на окне,
и тень луны ложилась на тебя,
когда мазком я поправлял твои черты.
Прохожие смотрели на окно,
и видели лишь манекен.
Перчатки на руках показывали лень,
и всем казалось, нарисованным оно.
Рассвет открыл тебя насквозь,
халат всех солнечных лучей,
он спутал краски на холсте,
и только родинка была твоей.