Я сидел на Речном вокзале, в маленьком парке сразу за небольшим фонтаном. Солнце светило ярко-ярко, по ту сторону фонтана, освещая его словно изнутри, придавая ему почти библейские красоту и великолепие. Меня отделяла от него кирпичная ограда с решёточками, похожими на ватиканские: самая большая из них напоминала двери в Рай, как их обычно любят рисовать. И сидел на ней ворон, словно смотритель, следящий за всеми, кто приходит к его посту, и решает, кого пропустить, а кто ещё не дозрел, кто недостаточно чист душой и мыслями.
Вокруг с воздушной легкостью порхали - не то ласточки, не то ангелы - юные красавицы. Молодой хулиганистый ветерок, азартно включившись в игру света и красоты, сорвал смех с ангельских уст и нечаянно послал его мне с брызгами фонтана; но я-то знал, что целился он в соседнюю скамейку, где сидели оторвавшиеся от стайки, уже уверенные во вселенской силе своей красоты, барышни. Но их ему было уже не заманить, не вскружить им головы мимолетным шалостным дуновением.
А я сидел и чувствовал себя постаревшим ещё на несколько не сбывшихся надежд и мечтаний, ещё на пару не вызвавших восхищение моментов. Я смотрел на фонтан и понимал, что путь в Рай для меня закрыт, что эти двери откроются не для меня, но зависти не было - только согласие и понимание: я всегда знал, на что шёл, и если пенять, то только на себя. Но и пенять не буду: дайте мне один единственный шанс - и я прожил бы свою жизнь ровно так же. А потому я был доволен, хоть и с легким налётом грусти, укрывавшей меня своим прозрачным пледом.
И если стоит ради чего-то жить на этом свете, то только ради красоты, ради таких редких и волнительных встреч с нею, настигающих так же внезапно, как и первая любовь. Всё иное рано или поздно теряет спасительное тепло смысла, исчерпывая себя, как уставшее сердце исстрадавшегося человека, перепившего коварного вина жизни.
А красоту эту даже боязно тронуть, даже приблизиться к ней страшно: что, если это наваждение? Вдруг исчезнет этот мираж, через который я, как через замочную скважину, могу подглядывать, что там в Раю нынче творится? Поэтому остаётся только созерцать всё это сиюминутное великолепие мира со стороны, боясь даже дыхнуть на невидимую свечку, что освещает мне эту почти неземную картину, абсурдную и непредставимую порой для нашего в конец оскотинившегося и обезумевшего в своей похоти и жажде денег человеческого мира.
07.07.2015