На первый официальный концерт Юрия Шевчука в г. Уфе
Был вечер и мороз закручивал ладони.
Билет искали от подъехавших автобусов.
У "Юбилейного" косили глазом кони.
Конями сдерживали молодых оболтусов...
Они переступали осторожно,
Оттискивая крупом, как отвалом,
Толпу курящую, свистевшую, вскипавшую,
Толпа услышать Шевчука желала.
И красные железа огородки,
Привычный атрибут торжеств и Мая,
Образовали коридор,
Рубеж сквозь-стройный,
Мундирно-серый,
Нас от нас спасая...
С рыбьим глазом майор
Говорил убедительно очень,
Что де рок их таков -
Охранять приходится Рок.
Что сегодня, некто Шевчук поет,
А молодняк прется!
А если случится сегодня что,
Кто ответит, А-А-А?!
И кто потом разберется?
А делать здесь нечего...
Отойдите!
Не стойте, граждАне, у ограждений!
Мол, арестую за выраженье,
Из зала всех этих по выводите!
Мерз доходяга проникотиненый,
В бабьем берете с приколотой брошью.
Кашлял, засунув ладони за пазуху,
И наступал сурово на лошадь...
Лошадь со звездами на боках,
Красными звездами душ комиссаровых,
Умная, добрая лошадь!
Тебя научили звезды носить,
Ступать по уложенному граниту,
Тебя научили не уступать,
Тебя заставили наступать,
Теснить мальчишек и бить копытом!
А "доходяга", берет уронив,
Тянет с тебя седока в шинели,
Валит, взявший на пуп твой круп,
Гнет бьющийся круп к гранитной постели,
С десятком таких же как сам "доходяг",
Желающих видеть, слышать, крикнуть
Парню уфимскому: "Ждали тебя!
Юра, Оттепель! Юрка, выстоял!
Юра, "Церковь", Про мильционера,
Юра, пой! И Шевчук пел,
Про боль и ночи свои поседелые
У ленинградских гранитных стрел,
И рвутся в зале нервы вскочивших,
Пишущих голос на магнитофоны,
Оглохших от рока, от крика осипших,
Влюбленных в рыдающий микрофон!...
Весенние дни: четырнадцатое и пятнадцатое,
Март, холодный с морозцем март,
Еще не раз мы вспомним тот первый
Юркин концерт.
Не пущу в Ленинград!