Четверг перестал дымиться,
колено - задавать вопросы.
Точильный брусок устал плакать голосом друга,
притворяющегося ряской
на восточной стороне заросшего пруда.
Люди потеряли прозрачность:
мечта продавщицы
стать голубым мотыльком или умной мухой;
злость шофёра на ветер,
не давший семечку одуванчика
укорениться, расплющив его о стекло самосвала;
жалость прапорщика к радуге,
утонувшей мыльной пене с остатками щетины
уже не мешают видеть,
что люди -
это люди, а небо - небо.
Горы стали горами.
Деревья - деревьями.
Смотрю на себя,
серым листом
качаясь на одной из веток.