1.
Неважно то, что будет после нас.
Ещё неважней то, что будет с нами.
В небытие уходят письмена с
творцами слова, сиречь именами
без биографии, без лиц, без губ,
при жизни стёртых до «memento mori».
В небытие, по белому песку,
вдоль смертью обесцвеченного моря,
бредут стихи, не ведая пути
и скорости, как жертвы марафона.
Лишь время, для которого уйти
в песок честней, чем в рабство микрофона,
есть время жизни слова. В остальном
жизнь – время смерти, отнятое сном.
2.
Любое слово делит жизнь на до
и после; в каждом «после» скрыты ре, ми,
фа, соль, ля, си. Нередко их крестит
диез или бемоль. И лишь бекаров
в действительности нет – а потому
ты обречён нести до самой смерти
все ключевые знаки, что поставишь
своей рукой поверх tabula rasa.
Но жизнь – не воск, ведь воском не покроешь
двуликой правды эго-альтераций
на нотном стане, – а сонет бемольный
так часто стонет сквозь пруты и петли
диезов зарешеченного счастья.
Жизнь – музыка без правил на ошибку.
Июль 2015