Маяком сигарета в ночи
Будто солнце – слепит глаза.
Рука с сигаретой дрожит.
Я дрожу – а значит жива.
Черной, мертвой пиявкой легла,
Успокоилась чья – то дорога.
Ну а я то, а я то – жива.
Несмотря, что смертельно продрогла.
Я иду, а вокруг – никого.
Ни людей, ни живых, ни машин.
Только кошка кота своего
Просит встать из под сдвоенных шин.
В черном небе ни звезд, ни луны,
Только тихо проплыл звездолет.
Или пепел чужой тишины,
Или прах всех нырнувших под лед.
И веревкой отчаянья ночь
Давит горло. Чирк. Вновь слепота.
Никотинно – табачная дочь.
Я замерзла, но все же жива.
Бедный ослик обшарпан и зол,
На детей, и немного на жизнь.
Он прикован к металлу зимой
и расскрашен осколками призм.
Темной книгой расскрытый подвал
Отторгает зияющей тьмой.
Да, Булгаков об этом писал
Но тогда был и Мастер живой.
Ночь пронзил раздирающий скрип.
Крик, калитка, виолончель?
Он раззросся и тут же поник.
В тишине пролегла звука щель.
Под дворовым столом старый пес,
Издыхает – пикантность всех драм.
Он кому – то любовь недонес.
К утру сдохнет под выкрики мам.
Промелькнул запах чьих – то волос.
Шампунь сладок. Я вроде жива.
Тихо капает кондиционер.
Клоун ржет. Я уже умерла?
Тихой ночью пройдя огоньки
Ресторанов, квартир и кафе.
Я смотрю, как погибли миры.
На оборванной мною строфе.