У метро Тупиковая, во дворах,
между панельных домов;
на детских площадках прах
от несбывшихся детских снов.
У стены мокро-серого цвета
растёт дерево как флагшток,
и как флаг на нем многие лета
весит тряпка чего то кусок.
Реет знамя над Гоблинхаусом,
республикой опоздавших на бал,
тут всегда пахнет винным уксусом
и звучит симфония трамвайных шпал.
Знамя гнилой резервации
напоминает женские трусы!
Без всякой там размерной градации!!
Бабы, которая носит усы!!!
Матери - героине
всех жителей этих мест,
несущей в бездушной пустыни
свой черный тяжелый крест.
Здесь было множество разных историй
с теми кто не любил ни будни ни выходные.
Их пускал из трубы крематорий,
как кольца табачного дыма густые.
Под грибком на детской площадки
ушел в волгалу, заснув, по пьяни.
Толик, его нашли в снежной грядки
с обмороженными босыми ногами.
Толик был интеллектуалом
мир казался ему сир и мал,
и играя в карты с кидалой
он его шутя проиграл…
Ещё сотни поломанных жизней,
и десятки нелепых смертей.
Приносили в жертву отчизне
ни в чем не повинных людей.
Весной из самопальных рогаток
подростки стреляли в прикормленных птиц.
В поисках лёгких бабок
продавали хачам голубей и синиц.
Шавермы работали бесперебойно,
собирали стеклотару бомжи косые;
все было грязно и непристойно;
а птичьи перья льняные.
Разлетались вокруг да около
различного житейского мусора
задравшегося на земле локона,
обнажающего нюансы позора.
Пустые боярышника фуфырии
и использованные презервативы.
Здесь всегда так колит в груди
и изломаны ветки ивы.
Я давно не посещал гоблинхаус,
но это шоу всегда со мной.
Тролли гибнут, улыбается микимаус,
добрый малый и в доску свой.
Это где то глубоко в моей подкорки,
в несуществующим уже Ленинграде,
где до дома всего за полсотки
подкинет чувак бомбящий на ладе.
13.03.13.