С мальчишеской искрой во взгляде,
Росточком мала и хрупка,
В спецовке, не в женском наряде
И в кепке блином тётя Надя.
С короткою стрижкой мужскою,
В движении точном рука,
Работает споро, спокойно,
Нет танков, войны, страшной бойни.
Тиха, неприметна, не сонна,
А трактор-то рядом могуч
И лучшей бы доли достойна,
И быть бы высокой и стройной.
Шагать на моделей параде,
В руках её гаечный ключ.
Ремонтник-мальчишечка Надя
Слесарит, для Родины надо.
В поездках с друзьями раздольно,
Но давит тоска по ночам,
Ведь быть одинокою больно,
Подушечка - «думочка» с солью.
Метель и жара, дождь и слякоть,
Траншеи в лесах, по полям,
Завыть бы ей волком, заплакать,
Укладчик стал радостно «тАкать».
Без техники трудно работать,
Труб тяжесть ведь не по рукам,
А женщина зАлита потом,
В спецовке она, с гайковёртом…
Глаза голубые, знакома.
Быть может, приснилась ты нам?
В платочке и платье у дома,
В наряде опрятном, хоть скромном.
А взгляд вопрошает: «Всё так ли?»
Пришла к пенсионным годам.
А волосы серою паклей.
«Живёшь, тётя Надя, ты как-то?»
Молчишь и молчишь. Нет ответа.
Как солнце нещадно печёт.
Тебе не нужны, нет, советы,
Была трубачами согрета…
Твой бывший начальник суровый,
Слеза тонкой струйкой течёт:
«Вчера умерла Шишова,
Скажи ты о ней хоть два слова».