Всё засыпает — природа устала.
Дождь монотонно лепечет снаружи.
Осиротели пустые кварталы,
и фонари отражаются в лужах.
Лбом прижимаясь к стеклу, где, сливаясь,
струи в потоки, картины рисуют,
я размышляю и тщетно стараюсь
не поминать имя господа всуе.
Люди, как ангелы, люди, как волки —
что же за глина была нам основой?
Видится мне сквозь оконные створки:
мир с каждым днём возрождается снова.
Солнце восходит и солнце садится -
ладит старик свой бессмертный «Титаник».
Дело ли бога с твореньем судиться? —
взял и швырнул, как надкушенный пряник.
В струях потопа, в огне ли, в геенне,
мы пластилином для новых поделок
сгинем однажды в бессмысленном тлене
и ничего не сумеем поделать.
Что же за кару, за муку, за ужас
ты сочинил нам, бессмертным до смерти!
Вся-то вина меж женою и мужем
в розовом или лазурном конверте.
И каждый раз, как разверзнутся хляби,
снова застыв в ожидании вечном,
я — человек — и ничто человечье...
Бликом случайным на ветренной ряби...
Дождь за окном, тучи низко нависли.
Льёт, и старик уже выстругал мачту.
Дар и проклятье — умение мыслить -
время потерь, по которым не плачут.