Я боюсь, что это не кончится, не умрёт; что вздыхать по тебе буду пятый, десятый год. Тут бы песни слагать, но не знаю аккордов/нот, потому-то опять получается лишь стихами.
Над тетрадью сижу от заката и до утра, а внутри у меня полыхает огонь костра. Убегают кровавые строчки из-под пера, и тогда моя боль ненадолго, чуть-чуть стихает.
От неё я давно уж могла бы висеть в петле, но хватило ума взять до Праги зимой билет. Жизнь горела во мне, а теперь остаётся тлеть – я смотрю на тебя погасающими глазами.
Отвечая на взгляд, задаёшь мне смешной вопрос. Я надеюсь, однажды ты примешь меня всерьёз, потому не сажусь на иглу и не жру колёс – и ещё потому, что боюсь сделать больно маме.
Я почти безнадёжна – но всё же умею ждать: нужно просто не думать, кто греет твою кровать, кто тебя может целыми сутками целовать – ад у нас в головах, и его создаём мы сами.
Я мечтаю (захочешь – на слове меня лови), что тоску по тебе изгоню из своей крови. А пока этой страшной, тяжёлой, большой любви хоть с трудом, но находится место под небесами.
13.05.15