«… Я променял бы дней моих остаток
за час один на этом чердаке…»
"Чердак" Беранже
Чем ближе к финишу дорога
И одиночней бег в тиши,
Тем с каждым днем совсем немного
Пространства нужно для души.
Два-три любимых тихих места,
Два-три налюбленных лица,
С кем радостно и интересно,
Наверно, будет до конца.
Ах, эти милые пространства
Осенних уходящих дней!
Берез желтеющих жеманство,
Под взглядом гаснущих лучей...
И эта речка у опушки
С рябиной алою в воде,
И эти сойки болботушки,
Как топтуны - за мной везде.
И хитро спрятанный под елью,
Секретный маленький родник
С еловым привкусом и прелью,
К которому давно привык.
И звезд мерцание на ветках,
И красный месяц над сосной,
И птицы силуэт - соседки,
И я для них для всех - родной...
Лес-антипод цивилизаций,
В который я корнями врос.
И без стыда могу признаться:
Мне город не был сонмом грез.
Я органично не вписался
В зигзаги ребусов-задач
Страны, где каждый к клану рвался
И каждый третий был стукач.
Два, три лица родных и места
Из тысяч – небольшой багаж.
И вот из трех таких известных
Был, как ни странно, мне Гараж.
Гараж, как личное пространство-
Овеществленный срез судьбы,
Как тихий символ постоянства,
Среди презренной суеты.
Ты, как защитник в дни ненастья,
Был тихой гаванью моей-
Доверенный свидетель счастья
И лучший друг печальных дней.
Менялось все: жена, квартиры,
Приход детей, уход друзей...
Судьбы космические дыры
Глотали память лучших дней.
Но ты, как ангел охранитель,
Всегда был за моей спиной,
Всегда в моей охранной свите,
Всегда с протянутой рукой.
И даже гибелью империй
Ты не был потрясен и сбит,
Плыл в вечности без изменений,
Как глыба древних пирамид.
Не то, что я из плоти тленной,
Как миг, как слово на устах-
Из ничего в венец вселенной-
И уходящий снова в прах...
Но ты же помнишь – я когда-то
Уверенным и сильным был
И от любви шальной, крылатый,
К тебе Ларису приводил.
Ты должен помнить, друг бесстыжий,
Как солнца луч, ну как в кино,
Со снежных плеч пожаром рыжим
Срывал в восторге кимоно.
И страстью карнавал взрывался,
И тени бились о порог,
И тихим смехом рассыпался
Беспечной юности восторг.
Свеча оплывшая на блюдце
Погасла. Тянет гарь дымком.
И призрачные тени вьются
Сливаясь с лунным с серебром.
Черед притупленных касаний
Уже из сумрака не жжет,
Без слов и без напоминаний
Желаний прекращен полёт.
И дождь из робости по крыше
Чуть тронул тишину рукой,
И жизнь, дарованная свыше,
Такою кажется простой...
Лариса! Милый образ счастья-
Навечно в уголке души
Остался, чтобы не кончаться
До самой гробовой тиши.
Невосполнимая утрата,
Неоцененная в тот час,
Такая легкая когда-то,
Такая грустная сейчас.
Алмаз судьбы неограненный,
Потерянный в отвалах лет,
Провал из всех наибездонный,
Которому прощенья нет.
Потом вокзал противоречий
С положенным всегда дождем.
И профиль твой был смыт навечно
Вагонным плачущим окном.
И крошечная с виду жалость,
Свернувшись крошечным комком,
На сердце навсегда осталась
Иззлобившись в инфаркт потом.
А помнишь, после страшной драки
Я, одинокий без жилья,
К тебе приплелся, как собака
Израненная, свет кляня.
Ты показался мне могилой,
Но все четыре скорбных дня
Ты утешал меня, друг милый,
Поил и охранял меня.
Как лучшее души пространство,
Как запасной аэродром-
Последняя из всех дистанций
Еще не занятых врагом.
Не будем памяти стесняться
И вспомним, друже мой, о том
Как часто в радости купаться
Нам было здорово вдвоем.
О наших женщинах прекрасных,
Дай Бог им радостный венец!
Ах, это было не напрасно,
И честно было, наконец.
Про наш "Москвич", про старикашку,
Который тридцать лет служил
И был, как мул, в работе тяжкой
И никогда не подводил.
Про тайну троп в лесные хмари,
Про тайну райских диких мест,
Которую не выдавали.
Про звонкий птичий благовест.
Я знаю, брат, когда, бывало,
Я на скитанье уезжал
Тебя и там недоставало.
И ты, я знаю, ревновал.
А если уж и возвращался,
То первым делом мчал к тебе,
А ты, ворчун, чуть-чуть ругался,
Гремя замками в темноте.
Тогда не каждый мог поверить
В предел престижности тех лет –
Возможность на себя примерить
БУшный автодрандулет.
А ты был просто приложеньем,
Входящим в принятый комплект,
Трудом добытый и терпеньем,
И тут к тебе упрека нет.
Ты как герой на смерть сражался
С хамлом грабительских орав.
И только ты из всех не сдался,
Борясь за наш нехитрый скарб.
По объездной престиж прогресса
Мы миновали стороной-
Без "Хонды" и без "Мерседеса"
К концу притопали с тобой...
Да что там! Разве все упомнишь...
Вся жизнь как день: рассвет-закат.
А ты свидетелем проходишь
По факту жизни, дней и дат.
И вот, дружище, ты не нужен.
Машины нет, я стар и слеп,
К тому же сильно занедужил,
И ты теперь, как личный склеп.
Но ты ведь знаешь, я старался,
Тянул из крайних сил, как мог,
Крутился и сопротивлялся
Пока совсем не изнемог
Теперь уж точно, откатался:
Не дали справку на права,
Как ни смотрел, как ни старался-
Не распознал ни "В" ни "А".
От голодухи видишь сохну.
И здесь, дружище, речь о том,
Что если не продам, то сдохну
Сентиментальным дураком.
Давай всплакнем на расставанье...
Присев как прежде на порог,
Со стопкою воспоминаний,
Всему отпущен в жизни срок.
Позволь, старик, мне на прощанье
Прилечь в знакомой тишине
И может лучшее свиданье
Из прошлых лет присниться мне...
Свеча оплывшая на блюдце
Погасла. Тянет гарь дымком,
И призрачные тени вьются,
Сливаясь с лунным серебром.
Черед притупленных касаний
Уже из сумрака не жжет,
Без слов и без напоминаний –
Желаний прекращен полет.
И дождь из робости по крыше
Чуть тронул тишину рукой,
И жизнь, дарованная свыше,
Мелькнувшей кажется, чужой...
Как отзвучавшая соната
В тепле осенних тополей
С прологом, радостным когда-то,
С финалом из печальных дней...
Да так, что если что случится,
То в поисках души моей
Нескоро Ангел постучится
В полуприкрытый мрак дверей...
Чем ближе к финишу дорога
И одиночней бег в тиши,
Тем проще и совсем немного
Пространства нужно для души.
Два, три лица родных и места,
Из тысяч – все чем стал богат.
Они-то нас без слов и жестов
В последний путь благословят...
Рисунки автора