(электричка Москва - Шаховская)
Очень медленно ползает гусеница.
Пока меня переваривают её внутренности,
попытаться уснуть? поглазеть в окно? Радость почитать
три часа - не сегодня... Царапать на стёклах "верую!"
а потом: "Во что?".. Потому что серыми
гусеницы не бывают. А эта, как по ребру Адама,
только что выдранному, дымящемуся - по мне
перебирает железными волосками...
Снег.
Прошлогодний.
К чему-то вспомнился... А, когда-то
говорили (кто?.. да многие, каждый считался братом)
говорили: что жалею зря, после "прям как рельс,
глуп". Да сами вы!.. Разве все рельсы прямы?
Вот хоть я - паникую, но помню: креститься - грех
без шнурка на шее с бьющейся под рубахой
медью, и н сложу в щепоть
пальцы.
(Два, три? какая разница,
если зовёшь: "Господь..."
Не позову, и отнялись не от страха,
все, сколько есть... Молюсь, костеря царей -
всех, скупых, которые за коня - всего лишь полцарства.
Я бы - душу и жизнь, чтоб только успеть лекарство...
А... никто не возьмёт- глуп не глуп, но это понимаю тоже -
внутренность гусеницы, неспособную даже на шёпот: "Боже..."
Кто-то стонет от тряски - моторный - рядом. Не споткнусь на ..."иже".
В Истре в тамбуре пили, к Чисмене чистят друг другу рожи, знакомясь ближе...
Двери рубят меня, как собачий хвост. Путь от плохо к хуже.
"И оставь долги". Или не оставляй. Только быстрее, ну же!
...Грохот стёкол: был иней, а солнце взошло - и парит.
Носят пиво, трусы, занавески, кроссворды, творог,
пирожки...
Дубосеково. Сорок минут ещё! Зубы, глаза - за шпоры
в серый бок насекомой!
Бойцов из цемента шатает ветром...
Жаль, не могу вас обнять, помолиться: "Света вам", -
не дано, но вы, знаю, слышите...
Волоколамск.
Сумки, тяпки, мешки... извертевшееся дитё хватает за коленку пальцами,
перемазанными мороженым - просит поулыбаться.
Ты простишь меня, маленький, что улыбнусь не сейчас?
Я не вижу тебя - сквозь веки видят совсем другое:
например, что дышать нельзя.... Не потому, что больно. Просто если вдохну, то поезд,,
девушка на платформе, чья-то мать в больнице, воющая за дверьми собака -
всем им не хватит воздуха: воздух - не бесконечен,
сердце - чаша из глины, надежда - смысл чаши, влага...
И когда... Не обращай внимания - рвущие ворот пальцы
просто хотят удержать в треснувшей чаше нечто...
Ах да, ты не помнишь, каково рождаться.
И хорошо, что не помнишь... Выходишь? Счастливо! Вышел...
Молить Всевышнего,
как всегда - есть о чём. Чтобы скорей уж вытошнило
серую гусеницу всем переварившимся, как чужим и лишним.
Помолившись, настроиться "Сам не плошай". Ещё пара минут, и
можно выскакивать. Только б не выпустить из-под век пожар.
...Кто сказал, что не смогу бежать?
Надо только зубами в себе удержать
нет ,не воздух... тот где-то снаружи. Ох, резок он -
сердце растрескалось,
и надежда течёт... остаётся на самом дне,
чтобы смочить клювик птенца
чуда. Его сейчас там, в небесах
держат в ладонях, решая, когда выпускать....
Птичку надо поить, и поэтому... лучше сам.
Чудо есть. Оно и слетит, и напьётся. Куда потом с черепками?
Что там повытоптал, в бездне, каждый мой неосторожный шаг?
Может, узнаю. Пока не забыть бы обещанное треснувшими губами:
- Всё расскажу о чуде. Порукой тому душа.
Хочешь, послушай. Вот:
...Звёзды, змеясь стебельками
( потому что кострище,
где ржавые гвозди смешаны с угольками,
может, и пища, но тяжело рожать)
звёзды будут расти, расцветать ромашками, васильками,
падать жемчугом в утра... Их буду ждать
вымокший одуван, седоватый шар,
сорное семя, летучее... Больше нечем
отблагодарить
Тебя, мир. Ты болишь внутри.
Ты, однако, вечен.
Ты, понимающими, в звёздной пыльце, руками,
пепел взъерошишь: "всё принято. Думаешь, тот, кто свечи
пудовые ставит перед... Кем, чем?
понимает? И, в общем, жаль их,
и колёса, которыми сорок сороков сейчас объезжают:
с тем, кто рулит, поговорить... представляешь? - не о чем".
- Поговорим, - обещаю, - вот добегу, и поговорим,
только прежде нащупаю тёплую руку бати...
Вот уверюсь, что есть, кому выдохнуть "ныне, вовек и при..." -,
что не рухнуло небо, и птицы поют, и растёт трава, и
что ещё поднимаются веки под золотым
одуванчиком веры, чтобы услышать "амен".
Только ты не забудь: опоздания чудеса убивают.