1001 НОЧЬ ШАХЕРЕЗЕТДИНОВА
(По мотивам произведений Д. Дефо, А. Солженицына, В. Шаламова и т.д.)
Памяти жертв сталинских репрессий и
памяти прадеда, сгинувшего на полях
Первой Мировой, посвящается.
НОЧЬ 5
в которую выясняется, что Робинзон попал на необитаемый остров,
а Семён вспоминает эпизоды сражений
1
Марат был явно под защитой,
Но я его не осуждал,
Ведь каждый вор в законе свитой
Себя на зоне окружал.
В той свите был ворёнок Сашка,
Которого все звали Машка –
Он вечно рядом с Сеней спал –
Не дорог золотник, и мал.
Ещё ряд мелких подхалимов,
Картёжников, которых пот
Лишь за игрою прошибёт,
К примеру, блюдолиз Басимов,
(Таких я скользких не люблю)
Чесавший пятки «королю».
2
Однажды кто-то на проходе
Толкнул Марата. Донесли.
Врачи тогда мерзавца, вроде,
От смерти кое-как спасли,
Но Шахерезетдинов, всё же,
Был прост во всём. Ему, похоже,
Был чужд весь этот гнусный мир,
А сколько зачитал до дыр
Он книг, никто уже не скажет.
Он сознавал, что, может быть,
Ему в миру уже не жить,
И в мёрзлую он землю ляжет.
Рассказами, как понял я,
Он потчевал и сам себя.
3
«Волна накрыла с головою,
И вырвала из рук весло;
Раскрылась бездна подо мною,
И шлюпку в щепки разнесло.
Я выплыл бы тогда едва ли.
Нас волны сразу разбросали,
И чтобы не пойти на дно,
Мне оставалось лишь одно –
Бороться! Плавал я отменно.
От страха леденела кровь,
А волны – горы вновь и вновь
Взялись топить попеременно,
И хоть близка была земля,
Чуть было не задохся я.
4
Меня смывало раз за разом
И с пляжа и с прибрежных скал.
В капкане вод солёных разум
Возможность вырваться искал.
На тридцать футов* за спиною
Волна опять над головою
Стеною встала, я лишь мог
В грудь воздуха вдохнуть глоток.
Волна с чудовищною силой
Опять отбросила меня,
И снова скрылась с глаз земля.
Не знаю, сколько раз носило
Меня то к берегу, то от.
Когда я мог, я плыл вперёд.
5
И вот я чудом зацепился
За скользкий выступ. Может я
В рубашке, всё-таки, родился,
И жизнь не кончена моя?
Я стал карабкаться по скалам,
А смерть меня ещё искала,
И не один раз с головой
Накрыло по пути волной.
Всё тело било крупной дрожью,
Без сил я выполз на траву,
И мысль одна: живу! Живу!
Ещё казалась сладкой ложью.
Потом я ощутил восторг:
Я выжил, победил! Я смог!
6
Восторг не выразить словами!
Я начал бегать и плясать,
Я стал размахивать руками!
Восторг – его не описать!
Была побеждена стихия,
И сколько длилась эйфория,
Не знаю я. Зато потом,
Я вдруг задумался о том,
Что, может, выжил я напрасно?
Опасней может быть земля –
Сомненья мучили меня,
Я всё же понимал прекрасно:
Ушёл из рук одной беды,
Умрёшь без пищи и воды.
7
Один ли выжил я? Быть может,
Жив кто-то из моих друзей?
Вдвоём, втроём надёжней, всё же.
А может здесь полно зверей?
Я был раздет и безоружен,
Топор был мне хотя бы нужен,
Тогда уж я ещё смогу
Отпор какой-то дать врагу.
Пройдя по берегу немного,
Нашёл в ложбине ручеёк!
Опять надежды уголёк
В душе затеплился. «До срока
В уныние впадать нельзя», -
С надеждою подумал я».
8
Так было после канонады.
Снаряды землю всю вокруг
Перепахали. Как награды
Ждёшь, что откликнется твой друг.
- Иван! Живой? И слышу: «Братцы!
Семён, помог бы откопаться!»
Воды попьёшь, и, может быть,
С ним рядом сядешь покурить.
- Прицел у них наверно сбился.
- Ну да, а может ствол кривой…
- Вернуться надо мне домой…
(Иван не так давно женился),
И так вот – среди бела дня,
Не надо засыпать меня.
9
В разведку как-то нас послали,
Не просто так – за языком,
За что потом ещё медали
Вручали нам перед полком.
Не всё прошло, конечно, гладко –
Была у них в окопах схватка
Во тьме кромешной. Крики! Жуть!
Как мы сумели улизнуть
Под пулями, да с этим фрицем?
Наверно, знают небеса.
Бывают в жизни чудеса!
Порою есть, чему дивиться.
Иван особенно был рад,
Что ящик умыкнул гранат.
10
Дорогой часть из них истратил,
Одну бросая за другой,
Причём, не без успеха, кстати,
И «ганс» доставлен был живой,
Чуток попорченный лишь пулей.
Как будто разорили улей -
Такая тут пошла стрельба!
Но видно, такова судьба:
Кому-то так, кому-то с креном,
Но я благодарил судьбу,
Поскольку на своём горбу
Ивана вынес под Верденом*.
Он, к счастью ранен был легко,
Да и тащил не далеко.
11
«Привычка подлая к уюту
Поспать мне толком не дала.
На судне прятали в каюты
Мы бренные свои тела.
Что вам сказать? Конечно стены
Решают многие проблемы,
И счастлив, кажется, любой,
Что крыша есть над головой.
Страшила также неизвестность,
Ведь тут могли быть дикари,
И, в общем, что ни говори,
Пригодна ли для жизни местность,
В которую забросил бог,
Узнать я только утром мог.
12
Всё было более чем скверно.
С вершины, осмотревшись, я
Увидел остров весь, наверно.
«Вот вся империя моя!» –
Подумал с грустью я, но слёзы
Не в силах разрешить вопросы:
Что делать мне, и как мне быть?
Ведь как-то надо было жить.
Всё, что для жизни было надо,
Имелось в недрах корабля.
Я времени не тратил зря,
И с первого же понял взгляда,
Хоть трюм и был залит водой,
Могли мы справиться с бедой!
13
Сурова за поспешность плата!
Горька была судьба моя.
Печаль на сердце и досада
Сначала мучили меня.
Но я трудился две недели,
И если бы не налетели
Ветра с востока, видит бог,
Я вывезти бы больше мог.
Мне только не хватало пушки,
А так был полный арсенал,
И если б враг сейчас напал,
То я бы встретил на опушке
Его с ружьём и парой шпаг,
Но я надеялся, что враг
14
Не глуп, чтобы идти войною
На маленький клочок земли,
А значит воевать со мною
Лишь козы местные могли».
- Однако, повезло же Бобу!
Пропал бы он, попав в Европу,
И затерялся бы в толпе.
- Товарищ нужен по судьбе,
Иначе и свихнуться можно, -
Заметил кто-то у стены.
И я подумал: мы нужны
Друг другу здесь, хотя и сложно
Назвать иного другом, ведь
Нам здесь одна подруга – смерть.
15
О, сколько раз подруга эта
Уже встречалась на пути!
Как в доме том: по всем приметам,
Я видел, что нам не уйти.
Нас оставалось только трое.
Кто знает, что это такое,
Когда враги со всех сторон?
Тогда у входа на балкон
Стоял с винтовкой я. – Граната! –
Вдруг крикнул Яков, - берегись!
Чем, в общем-то, и спас мне жизнь.
Так же, как я ему когда-то.
А я тогда к стене приник,
И взрыв раздался в тот же миг.
16
Когда дошло до рукопашной,
Тогда и наши подошли.
Я не скажу, что было страшно –
Конечно! Но тогда с земли
Не встали многие. Собаки!
Да, мы отбили все атаки –
У нас тогда был пулемёт,
А немец лез и лез вперёд,
Усеяв трупами всё поле.
Их гнал под пули офицер,
Худой, как вобла, например.
И я прицелился: - Доколе!
(А тот как раз с земли привстал).
Я выстрелил, и он упал.
17
Потом возник в дверном проёме,
Мишенью рыжий здоровяк,
И дело было лишь в патроне –
Заклинило его! Никак!
Я бросился вперёд. Приклада
Хватило, и свалил я гада,
А следом лезет уж другой.
- Иди поближе, дорогой!
Вот тут и завязалась драка!
Мы были как одна семья –
(Так думаю частенько я).
Иван Каретников, да Яков…
Нередко вместе на войне
Сражались мы спина к спине.
18
«Но у врагов свои манеры,
И взялся я за тяжкий труд –
Стал стены расширять пещеры.
Не знал я, сколько лет мне тут
Придётся жить, ведь этот остров
Найти без карт совсем не просто.
А впрочем, и на карту он,
Похоже, не был нанесён.
Но я надеялся на чудо,
А чудеса, я знал, что есть,
Иначе бы я не был здесь.
Такая, знать, была причуда
Судьбы моей. Так думал я,
Надеясь, что спасут меня».
19
Нас кто бы спас. Такое даже
Не снилось и в прекрасном сне.
Жизнь кончиться могла под стражей,
И при решётках на окне.
Рассудок мог постичь едва ли:
За что мы кровь-то проливали,
И гибли сотнями в бою?
Я лишь хотел семью свою
Найти – Настёну и детишек.
Я помню, как пришёл домой,
А дом уже чужой – не мой!
И ни сестрёнки, ни братишек!
Уехали! Зачем? Куда?
Узнать дано ли? И когда?
20
Знать, получила похоронку.
Дом продан был. Куда жена
С детьми уехала? Вдогонку
Я полетел бы. Эх! Война!
Да лучше б в газовой атаке!
Мне часто виделись во мраке
Её глаза. Когда же к ним
Губам дано припасть моим?
А утром снова перекличка,
Наряды, и – кому куда…
Работа, скудная еда…
Но жизнь – холодная водичка,
Закованная в толстый лёд,
Куда-то всё-таки течёт…
ПРИМЕЧАНИЯ:
*Фут – мера длины, около 30 см.
*Битва под Верденом, или «Верденская мясорубка» началась 21 февраля 1916 года с 9-ти часовой артподготовки, и продолжалась с переменным успехом шесть месяцев. Под Верденом потерпел крушение стратегический план немецкой кампании 1916 года, но французские войска лишь отстояли свои позиции. Для французов название этого небольшого городка почти священно – там решалась судьба Франции. Потери с каждой стороны составили более 350 тыс. человек.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.stihi.ru/2015/07/23/1481