милый мой мальчик, с глазами кошки, переходящий границы дружбы,
всем говорящий, про веру в бога, что нет спасения, прочей чуши,
некогда сильный, от боли слабых, некий вампир дорогих эмоций,
всем раздаривший немое право, вытряхнув совести из колодца.
с глазами без цвета, и странной улыбкой, грустной, всегда и никак иначе,
вера в надежду- твоя ошибка, верой не сделаешь мир богаче.
милый мой мальчик, смотри и слушай, лед вместо сердца – довольно странно,
так, что и на квадрате суши, тебе не найдется защитного фланга.
ты хоть к дантисту, хоть к смерти в лапы, больше не страшно играть с судьбою,
ты еще мал, в легких нету храпов, нет незаконченных дел в конвое
у нее голос как шелест веток, в левом глазу отражает небо,
а у тебя от прокура дыры, так что в рентгене показан невод.
в городе жарко, не спрячут тени, веер уже не спасает дело,
казалось бы, все: запахни, задерни, так чтобы сердце твое оттлело
у нее в сердце два белых камня, каждому, вроде, из пары хватит,
у тебя в ребрах не клеть
- подрамник,
ты ведь у нас инфальтин- прогматик.
он отправляет ей часто песни, она, как и все, иногда вздыхает,
он бросил пить и не куролесит, в сердце сугроб обратился в пламя.
их разделяют всего-то скажешь: пара часов самолета, в пробках,
пару недель, и никто не знает, что даже время им не порока.
милый мой мальчик, два камня в сердце – твои, впрочем, как и она, досмертно.
сглохли гудки машинальных терций. Сброшены простынь и суеверность.
ты для нее теперь «кот» надолго, и даже пусть до нее кто были,
ничто:
балаласка и барахолка, они, как она сейчас, не любили.
она тебе верит, и не боится, огромных разлук и руки поддержки.
чем чаще зима посыпает снегом, тем крепче они закрывают дверцу,
она не надеется больше в сказку. Надеется тот, кто в себя не верит.
ее от объятий бросает в краску, он- дикий кот. Повелитель прерий.
он запрещает курить ей “Camel” и уже сам обещает бросить.
так за окном поменяли кафель, с другой стороны приходила осень
она на репит повторяет песни, они засыпают в обнимку рядом,
некогда лед растопило пламя, теперь на коленях урчит котятам
в старой церквушке ‘хоть он был против’ , священник в старой футболке «Qwerty»,
измазанной в крови или компоте, что-то кричит про любовь до смерти.
кольца, обеты, смешки с издевкой, вдали загораются небоскребы.
их разделяет навеки только…
«смерть- ты иди, разлучи- попробуй»