Казалось уже, захватила беда,
Когда в небе лопались мокрые струны,
И плакала горестно птица-судьба,
Не в силах заполнить пустые лакуны.
В мирах беспросветных металась гроза,
Холодные воды бурлили на суше,
И были черны надо мной небеса,
Когда просочился спасительный лучик.
В обводах теней засветились глаза
Небесной, дотоле неведомой сини, -
И то, что я думал, увидеть нельзя,
Придало душе умирающей силы.
Казалось, что я пробудился от сна,
В котором рассудок затмила горячка,
Ушла, растворилась вдали пелена,
И взгляд затуманенный сделался зрячим.
В бушующий мир мой вернулся покой,
И я воздеваю окрепшие руки:
Я больше не всеми гонимый изгой, -
Меня снова взяли вверху на поруки.