Худая, щуришься спросоня,
И просишь дать тебе стакан,
Твоя убогая персона,
Давно уж ходит по рукам.
Тебя я помню малолеткой,
Всего тринадцати годков,
Уже тогда была нимфеткой,
Для отвратительных козлов.
В тебе надежда умирала,
А я смотрел и холодел,
Ты Жанной Дарк в огне сгорала,
Среди распятых жизнью тел.
* * *
Люблю за искренность простую,
За глупый и упрямый вид,
За челку эту несвятую,
И рано позабытый стыд.
Всю жизнь мечтаешь измениться,
Себя мечтаешь обхитрить,
Моя подстреленная птица,
Когда ты станешь истерить,
Я обниму тебя за плечи,
Уткнешься носом, замолчишь.
Устанешь плакать и перечить,
Забудешь на минуту жизнь.
С её бульварными грехами,
С нуждой потёртой на вые,
Отцом убийцей-наркоманом,
И Отче Наш, как Мать твое.
* * *
Открыл окно, - пусть солнце дарит,
Твоим немеркнущим глазам.
Тот свет, которым ангел правит,
И пусть любуется он сам,
Упрямо-острыми чертами,
Твоей душевной пустотой,
Своими добрыми делами...
Стакан? Да вот он! Бог с тобой!