Свергают идолов, что были над водой,
Их рубят, и куски сжирает пламя.
Брожу по берегу, весь тощий и седой,
И пепел собираю, словно маки – даме.
Меня изгнали за пределы стен –
За колдовство, как говорили судьи.
Я чудом не попал к безумцам злобным в плен,
Едва в огонь не кинулся я грудью.
Прокляв весь род, сижу у темной речки
И знаки на песке черчу сухой рукой.
Я в мире был ни богу яркой свечкой,
Ни черту старой, ржавой кочергой.