На ковре, на ковре, где деревья и травы,
где таинственный свет зеркала теребят,
ты играла, не ведая прихотей славы,
и твои кавалеры обожали тебя.
Было всё в твоей власти — и море, и небо,
и оранжевый парус, и кровавый закат.
Ты не ведала цену воды или хлеба,
ты не ведала боли настоящих преград.
Как игрушка, тебе был подарен альраун.
Мальчик-карлик, уродец, не знавший того,
что твои кавалеры во многом неправы,
и рабы не души, а лица твоего.
И правдивость зеркал отразила бесстрастно
и твою красоту, и уродство его,
и он понял, что были нрадежды напрасны,
и что нету души у лица твоего.
И упал он у ног бессердечной принцессы,
задыхаясь от боли невидимых ран.
И он умер — герой недоигранной пьесы -
проигравший свой раунд твоим зеркалам.
А лицо твоё вдруг исказилось от гнева.
Ты сказала: «Вставай!» Ты сказала: «Пляши!
Умер? Сердце? Душа? Я — почти королева.
Пусть найдут мне шутов без сердец и души»