На дальних солнечных задворках,
В полуразрушенных каморках,
На государственных харчах,
(А харч немалый в трех рублях)
Мы тянем дни, как хвост у кошки,
А жизнь течет, как свет в окошке:
МанИт, ласкает и зовет,
Но "видит око - зуб неймет".
В Москве мы все миллионеры,
Когда б не милиционеры,
Ох, покуражились бы мы,
Ох, потревожили умы.
А, впрочем, счет так быстро тает,
На две недели не хватает.
И вновь кладем под зубы полку,
Берем мешок, командировку,
Влезаем в белый самолет
И, с Божьей помощь, в полет.
Ох, не люблю я самолетов,
И стюардесок, и пилотов,
В спине соседские коленки,
Как в сумасшедшем доме стенки,
И несъедобную еду,
И вместо форточки - слюду,
И ...впрочем, что перечислять,
Полетов нам не миновать.
Итак, летишь. Затем посадка.
Садиться, я скажу, не сладко:
В ушах болит, салон трясется,
И все, что съел, наружу рвется.
Сел. Весь как выжатый лимон.
Открыли дверь, солдат в салон.
Проверка, трап, и свежий воздух!
(Пилот - сапожник, но довез, дух.)
Пустыня, неба океан,
И рад, что жив, и словно пьян.
Потом бежит, летит дорога,
Осталось потерпеть немного
Пыль, тесноту... В бюро толчея,
Да ждешь, как тридцать три Кощея.
Теперь домой! Опять трясешься.
Встречают: "Думал, не вернешься.
Привез?" И снова обниманья,
(На день-другой ты центр вниманья.)
Зайдешь в гостиницу - О, боже!
Ну и берлога! ну и рожи!
Убогость, серость, нищета,
Москве, конечно, не чета.
Но ведь живут! и веселятся!
И даже дети здесь родятся!
И вот, втянувшись в общий круг,
Как много видишь вдруг вокруг.
Какое множество соблазнов,
И каждый взгляд лукав и ласков,
И разбегаются глаза,
И ты кружишь, как стрекоза...
Но по порядку. Поутру,
Зарядку сделав на ветру,
Побегав до второго пота,
(Не до седьмого ж, жить охота)
Идешь на озеро купаться.
Ах, что за прелесть бултыхаться
В холодной утренней волне
И камни собирать на дне!
Вошедший в воду утомленным,
Выходит заново рожденным,
И вновь открытые миры
Воспринимает как дары...
Позавтракав, пора в дорогу,
Не так далече, слава богу.
В автобус входишь, словно в сад:
Цветы-сотрудницы сидят;
Прелестны глазки, ножки, ручки,
(Но есть, скажу, такие су.штучки!).
Рядком сидят алмаатинки,
Не девки - сущие картинки!
Мужчины-джентльмены стоят,
О чем-то важно говорят.
Все дружелюбны, все прекрасны,
Хотя, конечно, люди разны...
Но вот и прибыли. Работа.
Работать, честно, неохота.
Да что там! Целый день сидишь,
Поешь, попьешь, потом поспишь
Часок-другой. Ну, почитаешь.
Обед чуть-чуть не прозеваешь.
В обед мы все как на войне,
Боеспособные вполне.
Уж тут кто как подсуетится:
Кто у начальства повертИтся,
Кто в магазин, ну, кто куда,
Порой и не найдешь следа.
Что след! И люди - словно тают,
К концу обеда - пропадают.
...И вновь дорога как стрела,
Широкой степью пролегла.
Ах, степь да степь! Издалека,
Смесь глины, камня и песка,
Ты мертвой кажешься. Но стоит
Прислушаться: вот кто-то воет,
Но чу! Змея прошелестала,
Мелькнув за камнем, и - пропала.
Под камнем - желтый скорпион,
Как мед, как воск прозрачен, он
Давно добычу поджидает,
Да бог ему не помогает.
А там - озерная вода,
Она светла, она свежа,
По берегам - сухой камыш,
В нем смутный шум - и снова тишь.
Там, за водой, Турецких скал
Небрежно брошенный овал.
Правее узкой полосой
Вода сливается с косой,
Там сердцу русскому не мило,
Все серо, каменно, уныло...
Но возвратимся к нашей теме.
Уж прибыли. А в это время
На службе, словно пионер,
Шумит, гудит "кондицонер".
Спешить не нужно никуда,
Все под рукой - питье, еда;
Все разбиваются на группки,
Девчонки поправляют юбки,
Вот кто-то заварил чаек,
Другой принес сухой паек.
Под чай вприкуску - разговоры,
Признанья, сплетни, шутки, споры.
Беспечный смех, веселый смех,
Один на всех, один за всех...
Ну, словом, славная картина.
Но время, время! Половина!
Пора, пора уже бежать,
Не век же службе отдавать.
..А все, что делал где-то кто-то,
Зовем мы буднично - работа.
(Я сознаюсь - сгущаю краски,
Порой не так, как в этой сказке,
Все оставляя на потом,
Самоотверженным трудом
Мы добываем по крупице
Деньгу - себе, и честь - столице.
Не спим ночей, скрипим зубами..
Но этот сказ еще за нами..)
Но вот и вечер наступает.
Площадка словно оживает,
Жизнь под окном и за окном
Кипит, бурлит, и бьет крылом:
Там в волейбол играют ловко,
Тут по футболу тренировка,
Кто над учебниками бьется,
Кто над соседями смеется,
Те в гости ходят, по делам,
И успевают тут и там.
А за стенАми просто бури
Страстей и, я сказал бы, дури:
Гостиницы пчелиный рой
Живет, шуршит одной семьей.
Вот полночь. Все угомонится,
Но молодым еще не спится,
И в посиделках до утра
Проводит ночи "детвора".
Наутро наступивший день
КатИт событий дребедень,
И все опять... Но в выходной
Уклад с утра совсем иной.
За трудовую-то неделю
Мы так, работая, вспотели,
Так надоели нам дела,
Что утомленные тела
Нам крайне нужно ублажить,
И верно - некуда спешить.
В день выходной мы спим подолгу,
Нас не тревожит чувство долга,
С ленцою встав,с ленцой одевшись,
Умывшись, хорошо наевшись,
Гурьбой выходим в дальний путь,
От шумных будней отдохнуть.
Находим тихий уголок,
Разводим жаркий огонек,
Глядим в широкие просторы,
Ведем неспешно разговоры,
К душе доверчива душа,
И льются мысли не спеша,
Сплетаясь в странные картины:
То мор, то войны, то крестины,
То похороны мудреца.
Старик в предвиденье конца
Сам начертал на саркофаге:
"Не доверяйте мысль бумаге."
Все верно. Гении умрут,
Потомки мысли переврут,
Добавят жалкую мыслишку,
Потом запрет, закон и книжку,
Из смеси изготовят меч
И ну им без разбора сечь!
Меч защербатится с годами,
Рубаки станут стариками,
Потом и вовсе отомрут,
А нам достанется их труд -
Пустые, нищие пределы,
Да ржавый меч, как символ веры.
(Теперь так, правда, не бывает,
И разум веру проверяет.
Теперь лежачего не бьют,
Но и подняться не дают.)
Но, впрочем, что за отступленья?
Такие странные виденья
Приходят разве иногда...
Когда же первая звезда
Зажжет в ночи свой луч холодный,
Уйдет из сердца жар бесплодный;
Просторы вод, небес и суши
Наполнят суетные души,
И мы застынем в восхищенье
Пред этой мудрой красотой,
И навсегда в воображенье...
........................
ГодОв безжалостное бремя
Стирает в памяти то время,
Когда мы были все равны,
Трудились честно для страны.
Под жарким солнцем, чистым небом,
Мы жили не одним лишь хлебом -
Мы были дружбою сильны,
И вечно дружбе той верны.
Как странно - многим очень скучно
Жить тесным крУгом, дружно, кучно,
Гнетет их вечная тоска,
К работе не лежит рука..
А мне скучнее жить в столице,
Здесь давит тяжкая десница
Твоя, мещанская Москва,
Здесь трудно мыслит голова.
Здесь все пропахло паутиной,
Наживой, пошлостью, рутиной..
Но свежий ветер уж давно
Стучит в немытое стекло,
Пора, откройте же окно!
1985г. Приозерск-Москва