И когда семь громов проговорили голосами своими,
я хотел было писать; но услышал голос с неба,
говорящий мне: скрой, что говорили семь громов,
и не пиши сего.
И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле,
поднял руку свою к небу и клялся [Безначальным] Живущим
во веки веков, что времени уже не будет. Апокалипсис.
Младенец Апокалипсиса
О не пиши, святой Йохан,
слова, что требует Ликея –
волчиц и псов Лаодикея,
пустынных чрев златой бархан.
Сокрой, что гром небес изрек.
Не время правды – время лести,
самозабвенной сытой чести
багровых вод Эдемских рек.
Но скоро радостную муть
святого Юдо-Христианства,
Левиафаново желанство,
извергну Я к Сунам на грудь.
Падут Две Башни в прах пустынь!
Напрасно мирро сонной неги…
Уж не спасут Завет ковчеги
твоих даров, Сераф-Полынь!
Мой суд без слов. Я вижу дно
гробов колодезных Пандоры.
Ни камень там, ни цвет драгоры
точит мирам любви вино.
За что тебя, Невеста-Див,
Я изгоняю вновь в пустыню?
Ты знаешь всё! И этим стынут
сердца-колоссы Божьих нив.
А он – Младенец, что он знает?
Каким богам псалмы читает?
Он есть – Ничто! И этим – свят
не пивший твой Церковный яд.