Немецкий лейтенант был озадачен:
Кто шел на них в атаку в полный рост?
Война казалась немцам вся иначе,
Веселый виделся им пир, а не погост.
На них в атаку шли почти в опорках,
Всё только молодежь, не старики,
Девчонки в серых гимнастерках,
К винтовкам примкнуты штыки.
Кричали немцы: «Рус, Иван, сдавайся!
Тебя кормить мы будем очень гут,
И нам ты только не сопротивляйся!»
Но наши знали - эти немцы лгут.
И тщетны разговоры были эти,
Солдаты шли сурово в первый бой,
На нечисть шли за все своё на свете,
Чтобы страну ещё закрыть собой.
Когда они уже в прицел попали,
Их пулемет сразил одним рядком,
Все просто сразу замертво упали,
Прижав к себе винтовку со штыком.
Мужчин в строю там было только трое,
Они хирургами еще, возможно, были,
Пятнадцать, шли они высоким строем,
Из пулемета сразу всех солдат убили.
Патронов нет, винтовки не помогут,
Была отвага и уверенность во всём,
Что по другому поступить они не могут,
И не жалеют они в выборе своем.
Но удивительно не то, что погибают,
Как забирает смерть в бою солдата,
А то, как смерть солдаты те встречают,
Из медсанбата шли наши девчата.
Потом они нашли у девушки одной
Её губную красную, как кровь, помаду,
Для девушки война была войной,
Быть на войне красивой тоже надо.
Она и мертвая была тогда прекрасна,
Своею бледностью и яркими губами,
И даже смерть сама была не властна
Над девичьи прекрасными глазами.
Немецкий лейтенант сказал в докладе,
Что в Вермахте слабеет дух солдат,
Когда с винтовками девчонки и в помаде
Идут на смерть, не ждя себе наград.
В таких людей стрелять еще возможно,
Стреляя в них, лишь только чтоб убить,
Но что в природе просто невозможно:
Таких людей никак не победить!
Под грохот канонады надписью слова,
Как яркий символ девичьей отваге,
Простой губной помадой сделана была
Победы роспись на поверженном Рейхстаге.
***