Ночь истекает жаром в моей крови. Я – ее счетчик, таймер, ее клепсидра.
(Капля за каплей). Во мне догорал Коринф и Вавилон терял своего мессира.
Я оставалась камнем на камне там, где после боя реки сочились алым.
И замирала в трапезной: старый раб бился у ног почтенного кардинала.
Долог ли яд, заметен ли странный вкус. Ночь сохраняла тайну его печати.
Легкое судно бодро меняет курс, падая в пасть чумы у мостков причала.
Я собирала пули за горстью горсть – как землянику солнечным утром в парке
Или летела следом, незваный гость, что отнимает воздух у чьей-то пары.
Как закрывать глаза, не имея век? Как не поверить, глядя в живые лица?
Ночь поселилась образом в голове, чтобы с курантами в горло опять пролиться.