Здравствуй, случайно заглянувший сюда читатель! Хочу предложить тебе одну, может быть, сказку. Конечно, в наше время сказки уже не модны, даже кажутся чем-то архаичным и пыльным, но если ты не желаешь ее слушать, а предпочитаешь заняться чем-то иным, более важным и интересным, то, конечно же, не трать понапрасну время, иди за своей мечтой, за своим желанием. Ни отвлекать тебя, ни неволить, не имею права. Да и пытаться не стану. Расскажу ее для того, кто в данное время ничем не занят, кому просто совершенно нечего делать и он от скуки заглянул на огонек моего повествования. Так вот. Сказка эта будет, как ни странно, о сказочнике. Что же, предисловий уже достаточно. Начнём.
Жил -был на свете один немолодой, но еще и нестарый, добрый и мудрый сказочник. Он не знал ни о том, что он добр и ни о том, что мудр. Правда, порой к нему приходили подобные мысли о себе, но он никогда долго не задерживался на них, не придавал им особого значения, дабы не возгордиться внутренне и не вообразить о себе невесть что. Ведь, как он думал, он знавал многих, по-настоящему мудрых и добрых, живших в одно время с ним и задолго до него. Знавал их по их собственным книгам и по старым воспоминаниям, записанным много-много лет назад. Книг, расставленных по полкам и лежащих у сказочника на столе и даже на полу, было немало. Их было много. И мудрости в этих книгах тоже было много. Сам же сказочник был застенчивым и немного робким, хотя думал о себе, что он достаточно раскован и смел, поскольку умел сочинять прекрасные, разнообразные сказки и даже отдавал их в печать. Надо сказать, сказки эти находили отклик в душах людей, особенно в душах прекрасной половины человечества, поскольку сюжеты умели волновать, смешить и даже интриговать. А ещё в них были тайны и именно эти, припрятанные между строк тайны, более всего привлекали читательниц. Как же им желалось эти тайны непременно разгадать, узнать по ним образ самого сказочника, которого дамы никогда в жизни не видели или, хотя бы, представить, каков он. Но тайны оставались не раскрытыми, спрятанными под волшебным покровом, под полупрозрачной ширмой, которая всегда оставалась не до конца перед читателями и читательницами растворенной. Милым женщинам страшно хотелось заглянуть за ширму, поглядеть пусть в узенькую щёлочку на чудесного сказочника, узнать о нем хоть какую -то мелочь, они приняли бы даже сплетню или намек. Но... им этого никогда не удавалось.
Сказочник был скрытен, талантлив и неплохо знал людские души. К тому же, обладал тонким юмором, а для своих сказок всегда кропотливо и тщательно выбирал сюжеты и нужные слова, и мог с кажущейся легкостью сотворить настоящее чудо, даже из крошечного рассказа. Это он умел делать виртуозно, как никто другой. Ведь, он был большой фантазёр. Однако, личная, домашняя жизнь его протекала тихо, без каких -либо житейских встрясок, бурь и перемен. Как у затворника. Все, что его волновало в молодые годы, осталось в далеком, лишь ему ведомом прошлом, да в его скрытной душе.
Да. Он давно стал аскетом и давно привык к своей скромной, нетребовательной, однообразной жизни. Живое слово стало его главной заботой, его радостью, любовью и духовной пищей. Он искал слова, как одержимый золотодобытчик ищет драгоценную жилу, как страстный охотник целенаправленно и упрямо ищет дикого, чуткого, осторожного зверя, как ревнивый влюбленный ищет пропавшую подругу, как нищий ищет грош и как смертельно болящий ищет исцеления. Он искал слова утром, днем, вечером и даже ночью. Искал круглосуточно. И какое наслаждение и счастье испытывал он, когда неожиданно находил нужное ему слово! Как трепетало сердце, как готово оно было выпрыгнуть из его груди! Он был настоящим писателем. Ведь, только настоящий писатель так радуется подобной находке.
Затем, сердце постепенно успокаивалось и сказочник продолжал самозабвенно писать свою очередную, красивую сказку. А потом..., потом отдавал её на суд читателей и читательниц, с тайным ощущением завершенного, наконец, дела и одновременно с некоторой, непонятной ему самому робостью, от которой за много лет творчества он так и не сумел избавиться. Но его робость и его сомнения всегда оказывались напрасными.
Все, записанные им сказки, были прекрасны. И авторский успех оставался неизменным. Восторженные отклики не кончались. Но он их, к сожалению или к его счастью, никогда не читал. Он снова уходил в свой мир и продолжал жадно творить, с воодушевлением и страстностью настоящего писателя.
Но однажды... Однажды сказочник заскучал. Отчего-то ему стало грустно. Более того - печально. Все вокруг стало до обиды предсказуемо, закономерно и обычно. Да, именно обычно и предсказуемо. Он научился мастерству, он научился различать и рисовать чувства, он мастерски смешивал слова, как краски, он досконально изучил психологию читателя и он стал признанным. Но в то же время он вдруг почувствовал себя грустным, брошенным, одиноким философом. Ему стало не по себе, душа затосковала, словно ей чего-то стало недоставать.
Стало недоставать того, о чем он давно перестал думать в отношении себя, о чем подсознательно пытался забыть, от чего все эти годы прятался в словах и в сказках, в азартных поисках волнительных, прекрасных слов и сюжетов, без чего надеялся спокойно и мирно прожить оставшиеся годы. Ему вдруг стало отчаянно недоставать... любви. И он влюбился. Но эту историю, он, возможно, когда-нибудь расскажет вам сам. Если захочет.