Золотое на синем

Мне снилось, как синие рыбы взлетали
над огненными волнами.
Кружили, как чайки, сбивались в стаи
и снова скрывались в пламени.
Хотя и могли оставаться в небе,
лететь и дышать, как птицы,
но, видно, привычнее на глубине им,
хоть даже в огне коптиться.

И море кипело, шипело, скворчало,
как масло на сковородке.
И рыбы горели, и рыбы кричали,
они, оказалось, громкие.
Они были громче, и больше, чем я.
Так страшно и так красиво
сверкала горящая чешуя –
золотое на синем.

Мне снилось, и я задыхалась во сне
от дыма, от дыма, от копоти...
И белые простыни были в огне,
и пламя кружилось по комнате.
Из горла замедленною взрывчаткою
прорывалась истерика.
Они не молчат, никогда не молчат!
Их просто не слышат с берега.

Их просто не слышат, не видят слёз их, солёных, рыбьих.
Им выше бы, выше, до далей звездных, на синих крыльях,
хоть самую малость… «Мы так прекрасны, так одиноки…»

И я просыпалась, я прятала ноющие ожоги.
 
Но помнила золото, крики, дым.
И боль. Через боль – голос.
Ты дал мне плавник, ты сказал: «Летим!
Нас ждёт океан-Космос».
И, вынырнув из одного огня,
мы к новому полетели.
И нам улыбались – почти родня –
Акид с Галатеей.

… Врывался в окно золотистый день,
касался щеки влажной,
стирая отметины сновидений.
Уже не страшно.
Прошло… Будет солнечно, хорошо? Они горят там…

А я-то подумала, что ушёл.
Ты рядом. Рядом.