9.
Кончался завтрак и Винсент заметил:
- Княгиня, Вы сегодня хороши.
С утра Ваш взор лучист и чудно светел.
- А ты его возьми и напиши,
Пока Светлана наша в настроенье.
- А я не против. Помнишь уговор?
Сегодня солнце дарит светотени –
Для вдохновения у нас с тобой простор.
- Морозный воздух более прозрачен
И пропускает по-другому свет, -
Был приговор Винсента однозначен. –
Оставим, нами выбранный, сюжет.
Княгиня, стоит нам поторопиться –
Часами не богат ведь зимний день.
Мне за мольбертом надобно спуститься.
Мадам, Светлану ты пока раздень.
Винсент к сеансу всё уж приготовил,
Поставил холст в подрамник у дверей,
И ждал, почёсывая кистью свои брови.
Вдруг стало в комнате ещё светлей.
Да! Из-за ширмы героиня показалась,
Походкой плавною, как будто, проплыла.
Она уже Ван Гогу отдавалась.
Дойдя до ложа, Света прилегла:
- Прошу, Винсент. К сеансу я готова.
Какую позу мне теперь принять?
Не может Леший выдавить и слова.
- Княгиня, а попробуйте привстать.
Прошу ещё Вас к свету повернуться,
Побольше лоно нужно приоткрыть.
Попробуйте рукой его коснуться.
Вот так. Теперь Вас попрошу застыть.
Винсент работал, словно заведённый.
Мадам и фрау, стоя по бокам,
Следили, как он одухотворённый,
Черты Светланы придавал мазкам.
Кикиморы шушукались в сторонке:
- Смотри, Светлана изнутри горит!
- Глаза её – две чёрные воронки!
- Шедевр этот мир весь поразит!
- Такой, княгиня, Вас ещё не видел,
Хоть в женском теле стал я знатоком.
Надеюсь, что красавиц я обидел –
Прекрасней Вас мне образ не знаком.
Увидев Вас, скажу, любой мужчина
Богатства мира сразу все отдаст.
Картина что – обычная холстина;
При Вашей красоте – она балласт.
- Зачем себя, Винсент, ты умаляешь?
Твоё искусство видела не раз.
Картина – совершенство, ты же знаешь.
И трогает она не только глаз.
Мы для того с тобой их и рисуем –
Наживкою на них мои тела.
С их помощью колоду мы тасуем,
Вершим мы с ними тёмные дела.
Скажите, фрау, голая Светлана
Быстрее покорила высший свет?
Всё вышло даже вроде без обмана,
Быть может, в наготе весь мой секрет?
Представьте-ка себе хоть на минуту,
Что я такой явилась бы на бал –
Меня бы посчитали бы распутной,
А хуже – сумасшедшей! Как финал?
А на картине я уже – царица,
Особенно, когда творил Ван Гог.
Здесь только счастьем можно расплатиться.
Скажите, фрау, кто б ещё так мог?
Для этого Вы столько лет искали
И выбрали меня, как идеал?
А сами дивиденды получали,
Когда меня Ваш высший свет вращал!
Светлана среди комнаты стояла
И не стеснялась даже наготы.
Мадам Винсента за руку держала,
Кикиморы пораскрывали рты.
Придя в себя, и фрау тут очнулась:
- А разве это не твоя мечта?
Ты помнишь день, когда к тебе вернулась?
В чём встретила меня девчонка та?
Кто перед зеркалом крутилась голой?
Кто позы на кровати принимал?
Хотела, Света, жизни ты весёлой?
Теперь уже не по’ сердцу финал?
- Но люди все со временем взрослеют.
Да, кстати, я не против и картин –
При виде их пусть зрители немеют.
Но смерти не хочу я для мужчин!
Достаточно я ведьмой потрудилась.
- Что, Светочка, готова ты в кусты?
- Мне сердце одинокое приснилось,
Разбитое. Я пригляделась – ты!
Ты, фрау, всеми брошена. Я знаю.
Тебя и Пётр далеко послал…
Преемницей твоей себя считаю.
Твоя дорога в ад – таков финал!
Ведь ты уже нашла себе замену?
Пора бы, фрау, путь свой завершать.
Глядите же – я выхожу на сцену
В чём родила, как говорится, мать!
Вы славились своим чесночным духом,
Но противопоказан Вам чеснок.
И Вам пора уже к своим старухам.
Прощайте, фрау! Подвожу итог!
Светлана всё на немку наступала,
В порыве с «Вы» переходя на «Ты».
Пришёл конец. И фрау это знала.
Ей не спастись уже от пустоты.
И фрау задом пятилась к камину,
Который жаром спину обжигал,
Но от себя добычу не отринул,
В себя он немку словно засосал.
Светлана от камина отвернулась
И, руки уперев в свои бока:
- Финита ла комедь! – и улыбнулась. –
Прощайте, фрау, навсегда! Пока!
Кикиморы так все позеленели:
- Светлана, это что-то! Каково?
- Мы прямо от восторга онемели!
- Светлана, ты не ведьма – божество!
А Леший вдруг забегал у картины,
И начал снова что-то исправлять:
- Вот так всегда. Какие тут мужчины?
Нет, буду только женщин рисовать.
Какая грация! А пластика! А формы!
Как мне движенья эти передать?
Рисуют женщин больше для проформы.
Светлана, а поближе можешь встать?
Я нарисую запах этой кожи
И передам я сладость этих губ…
Ну, на кого, скажите мне, похожи?
Ах, женщины, как всё-таки я глуп!
Мадам была увиденным прибита –
Она стояла, рот прикрыв рукой,
Глаза же были широко раскрыты.
Придя в себя, она сказала: - Ой!
На ближний стул не села, а упала, –
Модели подбежали с двух сторон –
Рука на юбке складки расправляла,
А взгляд был на Светлану устремлён,
Которая пока не одевалась,
Даря Винсенту тела красоту.
Рука того листов едва касалась:
- Княгиня, можно Вас я всю прочту?
Он сделал уже множество набросков,
Не отрывая от Светланы взгляд:
- Я чувствую себя сейчас подростком,
Что с женщин мысленно срывает весь наряд.
- Уста младенца истину глаголят.
Надежды юношей питают, говорят.
С надеждой к истине, мужая, благоволят,
Но ей делиться почему-то не хотят. –
Светлана как-то мягко говорила
И голос бархатом из уст её лился’:
- Волшебная в искусстве скрыта сила.
Сегодня день с утра нам задался.
Мадам, я попрошу, меня оденьте –
Винсент Светлану всю разрисовал.
Друзья мои, мне на слово поверьте,
Что скоро будет наш последний бал.
И только вам скажу я по секрету,
Что ведьмовством по горло я сыта –
Для князя буду я Орловой Светой,
Обычной женщиной, но всё ж княгиней. Да!
Случилось это где-то в той столице,
Куда Светлана наша так рвалась.
Княгиней стала из простой девицы,
В которую влюблён Великий князь!
И сказка наша близится к финалу,
И фрау где-то жарится в аду.
Она уже нам это не писала –
Сам допишу про Свету, что найду!