А все-таки жизни отпущено мало,
Но этого нам недосуг понимать.
Давно я не звал тебя ласково "мама",
Бросаю, спеша, торопливое "мать".
Пожалуй, себя и не вспомню пострелом,
Гоняющим мяч от зари до зари.
Сегодня увидел, как ты постарела,
И резкая боль поселилась внутри.
Опять разговор почему-то нескладен,
Обрывочна мыслей непрочная нить,
А мне бы прижаться, морщинки разгладить
И тихо тебя о тебе расспросить.
Разглядывал часто ненужные лица,
Почти позабыл, как поют соловьи,
От самого близкого так отдалился,
Что даже глаза не узнал я твои.
Не знал я дороги прямой, оступался,
Старался не быть никогда подлецом.
А мне бы в твои загрубелые пальцы
Упасть хоть на миг загрубелым лицом.
Казалось, ушел от тебя спозаранок,
Чтоб радость и боль понимать без прикрас.
Все боли мои ты себе забирала,
Но я это понял лишь только сейчас.
А все-таки жизни отпущено мало,
И нам недосуг замирать на пути.
Опять ты поймешь меня, милая мама,
Пойми меня, милая, и отпусти.