В Питере строчки ложились ровно и мягко,
Не задаваясь вопросом о смысле.
На перевес с книгами Замятина и Ремарка
Я шагал по страницам девственно чистым.
Этот город непонятых сердечных калек
Принял меня, как родного.
Свои объятья раскинул несчастный поэт,
В котором больше, чем в Боге, святого.