Складка у губ и глаза выдают мой истинный возраст.
Память стекает чернильной медузой вдоль скул.
Душа обезжирена словом вдоль линии мездры.
Вокруг рыщут сплетни как стая голодных акул:
Прикрыться б да нечем, такой наготы не прикроешь:
Раскрылась по гланды, шарниры повывернув рук.
Винты у гарроты срывает гуманно порою:
Ввернулась бы за раз, чтоб намертво, а не в испуг.
Мне глоток бесполезного воздуха словно последний
(Может правда последний и можно не мучиться? Все?)
Мы с тобою мучитель мой странный похоже коллеги:
Ведь ни я и ни ты не спасемся. А кто же тогда спасен?