Бог стал другим. Старым, мудрым и одиноким.
Иногда мне кажется, что он больше нуждается во мне,
чем я в нем.
Но я люблю. А он?
И мне хочется говорить об этом со всеми, кто готов слушать.
О том, как вспороли грудную клетку.
Без предупреждения, воспользовавшись моим доверием.
Как взвыла от досады, что позволила это сделать. Им.
Но поздно. Теперь я жива. А это что-то значит…
Вот опять не заметила, что говорю вслух.
Быть живым - накладывает на человека определенные обязательства.
Все равно что ходить без кожи
и при этом закрывать собой от дождя других.
Это происходит как-то естественно.
Только бы они забрали с собой хоть толику этой боли…
Да, я люблю тебя. Я знаю, ты уже понял.
Теперь тебе можно все. А я буду бояться потерять.
И бороться с этим. Как перед прыжком с парашютом.
Когда снаружи мотор ревет от напряжения, а внутри от ужаса.
И можно струсить и вернуться, завернуть себя в эти страхи.
Или шагнуть и отпустить.
И шагну, конечно, слишком гордая,
чтобы кричать от отчаяния.
Иногда я жалею святых. Тех, что в храмах на образах.
Представляю, как вечером они устало выходят из окладов
и идут домой ужинать и спать.
Без кожи.