В дне, распластанном как рельсы
Для коньков на стадионе,
Для шампуня, для лисы
И для льда в стакане синем,
Что с зелеными глазами,
Что с узорною трубой.
На деревьях просушились,
Как рубахи Гарибальди,
Листья алые как кровь.
А удар пришелся в челюсть,
А удар пришелся в лужу
И в разбитую витрину.
Я не вижу ни шиша.
Лишь часы тихонько пели:
«секс о*клок энд два часа»
И петух с дырою в горле
И с заплатой на мозгах
Ознобело и угрюмо
Мял «Известия» в руках.
И казалось, что убито
За окном летел сентябрь,
За окном летел сентябрь,
За окном летел январь.
И читалась справа влево
Устаревшая мораль.
Я люблю, когда не рано
И когда еда с тарелкой,
И когда портфель с едой,
И когда кричит сопрано,
И когда расческа с зубом,
И когда зовут домой.
Потому что все есть лажа.
Потому что все зелено.
Потому что все приходит
И уходит в никуда,
Как текучая вода.