Из цикла «Я ездил. Я видел. Я — плакал!»
В. Т.
Срываю вдохновение с лица —
ущербная луна над Петергофом.
Так гений умер твой у полуштофа,
как исповедь отца,
как эпохальность фронтовых погон,
утраченных в конце восьмидесятых.
Осталась суть — торжественные даты
и старенький перрон
уютной Луги, и восторг друзей
в казармах, не смирённых портупеей.
Но — Петергофа мёртвые аллеи.
Но — суетность идей.
Но — этот полуштоф. А есть ли честь?!
А есть ли та, великая Россия?!
Ах, сударь мой, когда бы над стихией
числом нас было несть!