(13) ПРОДОЛЖЕНИЕ ТРИДЦАТИ ДЕВЯТИ СТРОК ОБ ОСЕНИ
Завернувшись пледом, прикладываясь ко грогу,
Развлекаясь позавчерашними новостями,
Погляди вполглаза, как заваливает дорогу
Жёлто-красными летучими плоскостями.
Плед и грог всё больше понаслышке, поначитке
Нам с тобою, насмешница старинная, знакомы.
Что до листьями оклеенной садовой калитки,
То и эта не успела набить оскомы.
Трудно свежим и простым представить слово «осень».
Стихотворцу, знаешь ли, самый цимес
Сотворить из Пушкина с Аполлинером помесь,
Влив туда ещё какую-нибудь примесь.
Осторожная моя, кустарная моя словесность,
Как лесной зверёк, проходит, чуть покачивая заросль.
«Смерть» – пустое слово, но другое слово – «старость» –
Сообщает ему жизненность и полновесность.
Умирающий – про охлаждение в конечностях, про тяжесть:
Вспомни, Старикова, хоть отца родного, хоть Сократа.
Что сокрыто? Чья победа? В чём утрата?
Кто расскажет?
Смерть мы тоже знаем понаслышке, понаглядке.
Ангела – и то проглядели.
Все ушли – добытчик на работу, молодежь на б-ки.
Рабинович ежели не в ресторане, то на деле.
Старушку то слеза, то кашель душит
Вот она, в сединах, сидит, бормочет
То платочек вылинявший весь измочит,
То вдруг выжмет да утюжком просушит.
Мальчик спит. Наверное, особый разговор о спящем.
Чем измерить этакую величинку?
Собственный зрачок за чёрную приняв перчинку,
Там, где надо, ищем, только вряд ли обрящем.
Пусть же леди в пледе дальше дремлет у камина.
Кто продрог, пусть позабавится стаканом грога.
Посмотри: во двор вползает с холкой волчьею дорога.
Не тревожатся одни закопанные в землю вина,
А сказать ещё осталось – Господи, как много!