Уж час настал! Виски пронзает боль,
А сердце вдруг сжимается пугливо,
Моя презренная, униженная роль,
Судом назначена, судьёй спесивым,
Вражды и зависти угрюмые сыны,
Меня подводят ближе к эшафоту,
Сбываются их потаённые мечты,
И палача удар прекрасно отработан!
Беснуется толпа, рвёт глотку поп,
И криком говорит о покаяньи,
Старательно уже сколочен гроб,
И кажется всё ближе и реальней.
Народ безумствует, юродствует, визжит,
Ах, как же? Сам поэт на эшафоте!
А где-то в той толпе любимая стоИт,
Смеётся и скучает до зевоты!
А гаер местный, друг и лицедей,
Слезу смахнув, со мною попрощался,
Он крикнул мне: *Ты водочки налей!*
И злобно, очень злобно рассмеялся...
...Но время шло, растаяла толпа
Завистников и палачей угрюмых,
Хранила меня странная судьба,
А спас меня мой едкий, странный юмор!..