В объятьях кулака я жить устала.
Незримая ладонь всегда меня сжимала.
И вот она разжалась вдруг.
Сначала оробела, был испуг:
Привыкла жить всегда зажатой,
Привыкла быть гигроскопическою ватой.
И впитывала беды, что порой случались,
И иногда слезами выжимались.
И вдруг – свобода и ничто не жмёт.
Кулак разжат, ничто не давит и не жжёт.
Такое, право, не привычно,
Но всё равно мне грустно, как обычно.