I
Когда они от войн полуживые,
Спускаясь вниз тогда впервые,
Не ведали в часы те роковые,
В подземных расселяясь городах,
Что с небом попрощались навсегда.
Они накапливались перед дверью шахт ..
Стремясь в искусственные дни и ночи вниз
С архивами, скотом и швейными машинками спеша,
Лишь вниз, пугал их каждый шаг,
Им плохо было всем, услышав чей-то визг.
Всего страшились. Их пугали даже облака,
Прольются ль ядом иль потопом для народа,
И неизвестностью пугала их природа,
Вдруг разольется и затопит их река,
И убежать стремились вниз у входа.
Покинули они дома, дворцы и храмы
Покинули луга, холмы, плотины и поля,
Ветра, леса, моря, чтоб все начать с нуля
И ехали на лифтах в яму
И опустела, обезлюдела земля.
II
В затопленных, подземных городах,
Затерянных, как некогда ВинЕта*,
Там жили, наслаждаясь музыкой всегда,
И расщепляли атомы в трудах,
Читали банковские сводки и газеты.
Их новый мир подобен кафельным мечтам
А горизонт из синего стекла
Забыт был страх, не вспоминали зла,
Лишь матери рассказывали там
О травах, о луне, что память сберегла.
Земля и небо были лишь в сказаньях
Все бывшее звучало очень мило,
Утеряны о Вавилонской башне знанья,
О Каине и Авеле преданья,
Освещены неоном все могилы.
Эксперты в чистых офисах, уютных,
В приборах, перископах, проводах,
Иных искали долгие года
И были заняты всегда работой трудной
Но те не приходили никогда.
III
А наверху там распадались города,
Обрушивались здания, вокзалы и мосты,
Заводы- скрюченным скелетом сквозь года,
Смотрелись, проиграло человечество тогда,
И в одиночестве Пан созерцал кусты.
Лес придвигался и захватывал руины
Рос через окна, растоптал машины,
А башни обрамил в зеленый цвет волос
С локомотивами игрался чинно,
Из алтаря был унесен Христос.
Вступили в силу вечные законы,
И больше их никто не нарушал,
Медведь, снег, розы не чинили им препоны,
Небесный свод был птицам подчиненный,
А рыбам океан принадлежал.
И лишь весной нарушили молчанье
Там танки, будто в бой стремились,
Везде вверху их слышно громыханье,
Вернулись, чтобы детям показать очарованье
цветущей сакуры и двери вновь закрылись.
* Винета (Юмна) — крупный торговый центр славян в раннем Средневековье, предположительно располагавшийся на острове в низовьях Одера. Адам Бременский описывал его как крупнейший город на севере Европы. Он был разрушен датчанами в 1159 году. Точное местонахождение Винеты неизвестно (возможно, это затопленная часть острова Волин, либо остров Узедом, либо полуостров Дарс).
Die Maulwuerfe oder Euer Wille geschehe
Erich Kaestner
I
Als sie, krank von den letzten Kriegen,
tief in die Erde hinunterstiegen,
in die Kellerstaedte, die drunten liegen,
war noch keinem der Voelker klar,
dass es ein Abschied fuer immer war.
Sie stauten sich vor den Tueren der Schaechte
mit Naehmaschinen und Akten und Vieh,
dass man sie endlich nach unten braechte,
hinab in die kuenstlichen Tage und Naechte.
Und sie erbrachen, wenn einer schrie.
Ach, sie erschraken vor jeder Wolke!
War;s Hexerei oder war;s noch Natur?
Brachte sie Regen fuer Fluesse und Flur?
Oder hing Gift ueberm wartenden Volke,
das verstoert in die Tiefe fuhr.
Sie flohen aus Gottes guter Stube.
Sie lisseen die Wiesen, die Haeuser, das Wehr,
den Huegelwind und den Wald und das Meer,
Sie fuhren mit Fahrstuehlen in die Grube
Und die Erde ward wuest und leer.
II
Drunten in den versunkenen Staedten,
versunken, wie einst Vineta versank,
lebten sie weiter, hoerten Motetten,
teilten Atome, lasen Gazetten,
lagen in Betten und hielten die Bank
.
Ihre Neue Welt glich gekachelten Traeumen.
Der Horizont war aus blauem Glas.
Die Angst schlief ein. Und die Menschheit vergass.
Nur manchmal erzaehlten die Muetter von Baeumen
und die Maerchen vom Veilchen, vom Mond und vom Gras.
Himmel und Erde wurden zur Fabel.
Das Gewesene klang wie ein altes Gedicht.
Man wusste nichts mehr vom Turmbau zu Babel..
man wusste nichts mehr von Kain und Abel
Und auf die Graeber schien Neonlicht.
Fachleute sassen an blanken, bequemen
Ger;ten und trieben Spiegelmagie.
An Periskopen hantierten sie
und gaben acht, ob die anderen kaemen
Aber die anderen kamen nie.
III
Droben zerfielen inzwischen die Staedte.
Bruecken und Bahnhoefe st;rzten ein.
Die Fabriken sahn aus wie verrenkte Skelette.
Die Menschheit hatte die grosse Wette
verloren, und Pan war wieder allein.
Der Wald rueckte naeher, ueberfiel die Ruinen,
stieg durch die Fenster, zertrat die Maschinen,
steckte sich Tuerme ins gruene Haar,
griff Lokomotiven, spielte mit ihnen
und holte Christus vom Hochaltar.
Nun galten wieder die ewigen Regeln.
Die Gesetzestafeln zerbrach keiner mehr.
Es gehorchten die Rose, der Schnee und der Baer.
Der Himmel gehoerte wieder den Voegeln
und den kleinen und grossen Fischen das Meer.
Nur einmal, im Fruehling, durchquerten das Schweigen
rollende Panzer, als ging;s in die Schlacht.
Sie kehrten, beladen mit Kirschbluetenzweigen,
zurueck, um sie drunten den Kindern zu zeigen.
Dann schlossen sich wieder die Tueren zum Schacht