Сойдя немедленно с ума,
она попала пальцем в небо,
и началось кино, и немцы
теряли речь и автомат.
Но медленно придя в себя,
она решила сделать ноги:
бруски стояли на пороге,
шнурки ботинок теребя.
«Две пары стройных женских ног» …
Да хоть кривых! Хоть на шарнирах!
Да хоть мужских! Кто правит миром,
наверно, тоже одинок.
Вновь обретённый острый ум
прорезал старую холстину:
там Карло, правя Буратину,
стоял, задумчив и угрюм.
Он ноги делать не умел!
И тут пришлось ей подключиться:
и вот малыш пошёл учиться,
взяв в руки азбуку и мел.
Не дай мне Бог сойти с ума!
Суму и посох отобрали
на оживлённой магистрали
толпа цыган и растаман.