Прибой ласково подкатывал почти к самым ногам и, оставляя кромку пены, убегал обратно.
Багряное солнце уже почти закатилось в море, лишь его краешек выглядывал из воды на горизонте. Она стояла на песке и провожала этот закат печальным взглядом. В руках ее были босоножки на высоком каблуке. Они казались лишним и ненужным атрибутом здесь среди желтого прогретого солнцем песка. Морская вода шуршала камешками и ракушками размеренно и неторопливо, словно стараясь успокоить стоящую рядом девушку.
Старательно подобранное к вечеру легкое голубое платье, уложенные в салоне волосы и тщательный макияж не имели теперь никакого значения, потому что провожать солнце она могла в обычных шортах и шлепанцах. Солнцу было все равно, кто уделил ему внимание, вряд ли оно заметило вообще такой факт.
Поссорились они совершенно случайно. Как бывает, когда все идет слишком хорошо. Весь вечер она ловила на себе любопытствующие взгляды, замечала внимание. Просто ей было очень хорошо рядом с ним. Это чувствовалось во всем: в походке, в негромком смехе, искрящихся особым, счастливым огоньком глазах…
Теперь казалось, что все это из другой жизни, как будто было не с ней. Еще розоватая аура не скрылась за горизонтом, но она уже отошла от воды и побрела по пляжу в сторону бетонной набережной. Легкий бриз с берега охлаждал желание попросту расплакаться. Там, где каблуки перестанут вязнуть в песке, она обуется, расправит плечи и отправится легкой быстрой походкой подальше от этого пляжа, на который забрела, чтобы попрощаться еще с одним неудачным днем.
Заметив фигуру молодого человека на скамейке около бетонной дорожки, девушка вздрогнула и оступилась. Было в ней что-то невероятное, отдающее неведомой силой, таинственное и мистическое. Ничего необыкновенного: просто черная футболка и темные джинсы. Нет бугрящихся под тканью мышц, громоздкости в плечах, но впечатление не исчезало и при втором взгляде, брошенном украдкой.
Сесть с ним рядом на лавочку она постеснялась, потому что заметила его заинтересованный взгляд. Обуваясь на ступеньках, поднимающихся с пляжа на дорожку, ощутила босой ступней острый камешек и оступилась, понимая, что сейчас, безнадёжно утратив равновесие, разрушит своей неуклюжестью все очарование для таинственного незнакомца.
- Простите, не позволил Вам упасть, - голос его звучал над самым ухом, а ладонь мягко, но достаточно сильно охватывала ее руку чуть повыше локтя. Если бы не его вмешательство, девушка совершила бы несколько несуразных шагов, опустившись на пятую точку прямо на песок.
- Ох, спасибо, - растерянно пробормотала она, высвобождая локоть и снова совершая попытку надеть на ногу босоножек.
- Присаживайтесь, я не буду Вам помехой, - он указал жестом на лавочку.
Девушка присела, ей удалось полностью скрыть возникшее смущение и настороженность за процессом обувания. Торопливость в движениях выказывала ее явное желание побыстрее покинуть место событий с наименьшими потерями.
Сумерки окончательно сгустились. Окружающая знакомая обстановка приобрела немного размытые мрачноватые очертания. Эта аллея, куда ее занесли обида и раздумья, не освещалась ничем, кроме звезд и молодого месяца, повисшего над самой головой в бархатно-фиолетовом южном небе. Откуда-то издали, словно через вату, доносились мелодии, играющие в прибрежных кафе. Там были люди. А тут, рядом с ними, на удивление не было не одной души, и было это довольно странно, потому что пляж обычно не оставался безлюдным даже в ночные часы.
Когда она закончила с последней застежкой, он заговорил снова. Она замерла, вслушиваясь в его слова, хотя только что вздохнула с облегчением, собираясь убраться от этого типа подальше.
- У меня к Вам странная просьба, - его голос звучал негромко, гармонично вписываясь с шум прибоя. – У нас похожее состояние, как будто хочется одиночества, но это неверное предположение. Мы только культивируем то, чего не стоило бы испытывать. Есть предложение: я хочу провести для Вас экскурсию…
Она сотни раз была в том месте, которое он ей предлагал посетить. При свете дня, но все же. Ничего нового и таинственного в этом не было. Она с самого детства бродила по развалинам этого старинного замка. Серые, разрушенные ветром и дождем камни некогда величественного здания были известны ей до мелочей. Правда, летом их увивала зелень вьющихся роз, усыпанная небольшими алыми цветками. Тогда это было самое посещаемое место для влюбленных парочек. Массивность и серость камней неожиданно смягчалась этой трогательной растительностью. К тому же территория исторического парка по ночам тщательно охранялась.
- Но… - хотела возразить она, но как-то автоматически вложила ладонь в его руку, протянутую ей навстречу. Возражения рассыпались как песчаный замок.
С одной стороны, она понимала, что экскурсия их закончится у закрытых ворот комплекса, с другой – в голове вертелись возможные варианты их проникновения на территорию. Весь комплекс был окружен металлической оградой из толстых прутьев, завершающихся острыми, как у копья наконечниками. Преодолеть такое препятствие – вполне реальная задача, только вот ни о каком платье и высоких каблуках в таком случае разговора быть не может.
Однако, вопреки всем ожиданиям, они не шли по направлению к «протоптанным» местными дорожкам. Маршрут явно был направлен к центральным воротам парка. Это место днем всегда было заполнено туристами, прибывающими в легковых машинах, автобусах, пешком, но неизменно желающими посмотреть на былое великолепие древнего рода дворян.
Кованые ворота, украшенные пафосным гербом древнего рода, были закрыты, но калитка рядом с кассой всегда была открыта для желающих за небольшую плату посетить комплекс. Подворье замка уже обросло торговцами воздушными шарами, сладкой водой, аттракционами, кафе и прочими выдумками предпринимателей, которые стремились развлечь публику и заработать на этом. Часто на импровизированной деревянной сцене любительские труппы показывали постановки, пели заезжие барды и начинающие музыкальные группы. Большие и грандиозные действа тут были редкостью, но посмотреть всегда было на что.
Сейчас все это было за сумерками. Только едва различимые очертания замка. Крепостная стена и башни были разрушены, но взгляду с воображением так и виделись их зубчатые крыши и реющий на ветру рыцарский флаг хозяина замка, прославленного предками.
Когда она увидела четко, что ворота приоткрыты ровно настолько, чтобы они могли войти, то ладонь ее невольно сжала предплечье спутника, на котором доселе лежала расслабленно и спокойно.
- Ну вот… - констатировал он этот факт. – Нас уже ожидают хозяева.
Девушка настороженно покосилась на него.
- Ничего дурного, просто я проведу Вам экскурсию, которую не один гид в округе не способен провести. Не тревожьтесь, у меня нет дурных мыслей, - краешком глаза она вскользь увидела его улыбку и перестала волноваться, ощущая под кончиками пальцев успокаивающее тепло его кожи.
Они прошли по центральной аллее, вдоль которой росли кипарисы. Она помнила, что газоны под ними всегда были усыпаны причудливыми шариками их шишек, но сейчас это смотрелось иначе. Просто темные копьевидные кроны, рвущиеся в звездное небо. Развалины освещены прожекторами. Вдоль всей аллеи тускло горели стилизованные под фонари светильники. Они освещали только шершавый асфальт под ногами.
- Мы сегодня не в карете, тем не менее – на бал, - начал свой рассказ ее неожиданный экскурсовод. – Знаете, что ровно тысячу лет назад в этот день тут был бал? Нет, конечно, за прочими он остался незаметен, хотя имел особое, трагичное событие для тех, кто жил тут в те времена. У Вас хорошее воображение?
Она удивленно покосилась на него: совершенно не видно глаз за опущенными ресницами. Загадочный тип. У нее было ощущение сходное с чувством, когда держишь в руках острый клинок: он смертоносен и опасен, но внушает спокойствие своей силой.
Под ногами захрустел гравий. Они шли по дорожке к центральной части замка, освещенной яркими прожекторами. Ни один сторож не окликнул и не остановил их по дороге. Она видела лишь обычные, вполне знакомые ей по предыдущим посещениям развалины.
Выщербленные временем и погодой ступени в центральный зал. Там, за дверным проемом, просто огромное помещение. Под ногами истертый временем пол, над головой – небо с яркими точками звезд…
Внезапно картинка сменилась, что заставило девушку ухватиться за своего спутника, ища защиты от происходящего в его силе. Около дверного проема свет прожекторов дрогнул, плавно сменившись светом факелов, дрожащим и теплым, заливающим ровные ступени из отшлифованного мрамора. Она с опаской поставила ногу на первую. В голове тонкой пульсирующей жилкой билось: «Это гипноз!..» Но исчезло вместе с его голосом, обволакивающим и завораживающим, как шум прибоя.
- Мы будем просто наблюдателями, - говорил он. – Нас никто не заметит. Сегодня для всех присутствующих – мы призраки. Молчаливые свидетели происходящего.
Материальность действительности придавало только то, что ладонь ее перекочевала в его руку, теперь он вел ее, как маленькую девочку, в странный фантастичный мир, проявляющийся перед ней, как на старой пленке.
На стенах появились темные картины, гербы, оружие, горящие неровным светом фонари. Тяжелые гардины закрыли пустующие оконные проемы. Исчезли небо и звезды, сменившись куполообразным потолком, в центре которого висела люстра со свечами. Девушка долго разглядывала ее, задрав голову, но тут боковым зрением она заметила движение. В помещение вошел одетый в бархат и парчу герольд, комично выпятив вперед свисающее над панталонами брюшко. Он деловито осматривал убранство, сминая и расправляя в ладони с пухлыми пальцами-сосисками кружевной платок. За ним явилась на глаза дама, одетая в строгое темное платье и белый передник с рюшами поверх него. У столов по всему пространству помещения стали являться слуги, деловито расставляющие приборы и яства. Сквозь сладкий запах роз ворвались запахи мясных блюд, пряный аромат специй.
- Заканчивайте, лентяи! – высоким голосом скомандовал толстяк и взмахнул платком, словно выметая слуг из зала. – Скоро уж гости прибудут, а вы все возитесь…
Лакей почтительно замер у распахнутых дубовых дверей с массивными бронзовыми ручками. Он ждал появления.
Девушка опасливо отпрянула от проходившего слуги в поварском колпаке и успокоилась, когда рука ее провожатого легко приобняла ее за плечи.
- Мы не материальны и не видны, - повторил он, в доказательство его ладонь скользнула сквозь блюдо с поросенком на ближайшем столе. – А жаль, я бы не отказался откушать угощений…
Девушка усмехнулась и украдкой сглотнула слюну. Запахи она тоже чувствовала. Потом мелькнувшее в голове: «Кто бы ел ночью, как толстая корова?», заставило ее слегка вскинуть вверх подбородок в одержанной победе над голодом.
Лакей громким глубоким голосом огласил титулы и фамилию первых прибывших – тощего типа и массивную даму. Она с удовольствием рассмотрела образовавшиеся у самых башмаков с блестящей пряжкой складочки ткани белых чулков. Какой реальный гипноз! У дамы изрядно потертый подол платья, слегка выпачканный в рыжей дорожной пыли.
Гости стали прибывать. Вначале слышался шум кареты по гравию, потом громкое объявление лакея, и только потом в зале появлялись новые персонажи. В свете огня они были не такими фантастичными, как на картинках в книгах. Они вели беседы, усаживались на стулья с высокими спинками, слуги укладывали на их тарелки жирные куски мяса, наливали рубиновое вино в покрытые изящной резьбой кубки.
- Слышали? – тихонько делилась сидевшая рядом дама со своей соседкой. – Барон изрядно поиздержался. В последний прием фон Бритц опять устроил карточную игру на всю ночь. Собравшиеся в отдалении от жен не на шутку разошлись. Эти смотрины, как следствие, единственная мера, чтобы спасти положение в обществе для него.
Говорившая промокнула укрытые жиром губы салфеткой. Ее собеседница, прямая и худая, как натянутая струна, небрежно возила вилкой по тарелке кусочек помидора.
- Домыслы и сплетни! – возразила она, сжав тонкие губы в ниточку.
Щеки сплетницы порозовели. Она отбросила салфетку и отвернулась от несостоявшейся собеседницы в другую сторону.
- А вот и виновница нашего торжества, - тихо сказал экскурсовод, указывая кивком головы на открывающиеся двери внутренних апартаментов.
Увиденное заставило девушку ощутить, как по спине вдоль позвоночника пробежал холодок. Она видела это в зеркале каждый день! Это была точная копия ее самой, только одетая в тяжелую парчу темно-синего платья.
Одновременно лакей на входе торжественно и долго стал произносить титулы и звания прибывшего. Слух резануло знакомое «фон Бритц». Как будто полоснуло лезвием бритвы по запястьям. Она даже представить себе не могла, откуда такое странное ощущение?
Фон Бритц был одет во всё черное, что только подчеркивало его бледность. Высокий, угловатый, с движениями хищной птицы и пронзительным, острым, как клинок стилета, взглядом, он, казалось, был отдельно от всех гостей. Крючковатый нос, нависающий над тонкими губами, окончательно подтверждал сходство с птицей. Грифон. На его портупее и эфесе шпаги красовался именно этот представитель птичьего рода.
- Фон Бритц прибыл опробовать очередную невесту? – хихикнула знакомая уже сплетница, прикрывая губы веером.
Грифон обвел взглядом зал, наблюдающий за его поведением и притихший по этому поводу, и уверенными шагами направился к девушке, так невероятно похожей на наблюдающую. Та опустила ресницы, укрывая взгляд от досужих наблюдателей, похоже, привычная процедура давалась ей с огромным трудом. Но имея отменное воспитание, она умело скрывала это изысканными манерами.
Гости зашевелились, зашумели, заговорили, едва фон Бритц начал обычную светскую беседу со своей дамой. Вечер потек своим чередом. Блюда на столах сменялись. Голоса собравшихся стали громче. Выпитое вино располагало к разговорам.
Во всех уголках зала были свои темы. Кто-то бахвалился, кто-то вел подробный пересказ дел хозяйственных в имении. Кто обсуждал очередную войну на востоке, дела колониальные и политические. Это все было интересно и необычно, но девушка не могла оторвать взгляд от странной пары – Грифона фон Бритца и точной копии ее самой. Она даже пару раз сжала ладонь своего провожатого, чтобы вернуть себя к действительности. Странная экскурсия погружала ее в невиданное доселе ощущение. Она была и наблюдательницей и участницей из-за ошеломительного сходства с героиней этого спектакля, разыгранного ее странным знакомым. Несомненно, он обладал мощными гипнотическими способностями, а она не знала совершенно ничего о нем, даже его имени. Её казалось, что она чувствует тяжесть массивного украшения на шее ее двойника...
В специальной нише зала появились музыканты, деловито расставляя музыкальные инструменты. Слуги сновали по залу, меняя уже оплавившиеся по самые подсвечники свечи, а собравшиеся продолжали есть, пить, обсуждать пришедшие на ум темы. Едва по залу разлились первые ноты музыки, девушка дрогнула. Ей показалась невероятно знакомой эта мелодия, она даже могла сказать, какие па необходимо исполнять с партнером во время танца.
И она наблюдала за движением пар по полу зала с любопытством, подтверждая свои предположения: все это было ей откуда-то знакомо. Все-таки он умело внушает, этот ее новый знакомый, руки которого она не выпускала.
Убывать гости начали далеко за полночь. Прощались с гостеприимным хозяином, раскланивались, говорили дежурные похвалы, обещали…
Но девушку нестерпимо влекло наблюдать за своим двойником. Фон Бритц оставил ее, уделяя внимание другим гостям, перемещаясь по залу в своеобразном круге почета, определенном общением светского человека.
Сосватанная дочь хозяина не стала дожидаться окончания раута. Выбрав удобный момент, она незаметно для других исчезла за дверями, ведущими в личные покои владельцев замка. Наблюдатели, не сговариваясь, направились за ней. Похоже, у них был общий интерес, скрывающийся теперь за небольшой дверью, завешенной тяжелой портьерой. Каменные ступени уводили вверх, в покои, расположенные в башне. Девушка прекрасно помнила, что в ее времена эта лестница не существовала. Сохранились лишь внешние стены башни. Если свернуть в крыло замка, то можно было пройти спиралью ступенек вверх и оказаться в комнатах хозяев. Ничего подобного она не ожидала, поднимаясь уже в свете факелов, закрепленных на серых каменных стенах.
- Чтобы ты лучше понимала происходящее, я должен немного ввести тебя в курс дела, - нарушил тишину экскурсовод за ее спиной. – Фон Бритц личность непростая и мистическая. Этот славный дворянин недавно вернулся из колоний на востоке, и вскоре за ним закрепилась дурная слава. Его современники небезосновательно присваивали ему связь с дьяволом: уж очень он хорош в азартных играх. Все его состояние выросло неимоверно именно на этой способности. Выигрывая у соседей их средства и имения, он богател просто на глазах, выискивая все новые жертвы для своих целей. Кроме наживы, водилась за ним и еще одна странная особенность. Поясняли ее по-разному, но чаще слава присваивала такое поведение сделке с нечистью. Заимел наш фон Бритц особенность предлагать разоренным отцам дочерей-невест выгодный брак. Все бы закончилось на первом браке, однако, фон Бритц требовал одну особенную тонкость: первую брачную проводить ранее, чем сочетаться браком. После чего, как правило, брак оказывался незаключенным. Потерявшие честь девицы, отчаявшись, заканчивали свою жизнь невесело. Кто-то выбрасывался из окна, кто-то удалялся в монастырь, а кто-то пускался во все тяжкие, скатываясь по наклонной. Странный, но довольно действенный способ получить отчаявшуюся душу. Правда? Мы следуем за той, которая сегодня утром должна стать следующей в этой череде…
Он умолк у самой комнаты. Никогда наблюдательница не представляла внутреннее убранство покоев именно таким. В голове у нее всегда рисовались картинки из романов. Альков кровати, мягкий ворс ковра на полу, стол у окна, похожего на бойницу. Хозяйка комнаты сама зажгла светильник и, поспешно отодвинув стул, уселась за стол, подтянула к себе чистый лист бумаги и привычно зажала в пальцах гусиное перо. Наблюдателям пришлось подло читать написанное, стоя у нее за спиной и заглядывая через плечо.
«Сим хочу поведать тебе историю мою трагичную и нелепую, как все мое дальнейшее проживание после твоей смерти, маменька».
Почерк девушки был ровным, красивым, с завитушками.
«Едва ли не сразу после печального происшествия с тобой, папенька отправил меня в пансион, чтобы мне дали достаточно знаний и умений по поведению в свете. Видимо, я сильно напоминала ему тебя и печалила его, попадаясь на глаза. Он ведь так и не отыскал замены тебе, что не удивляет меня вовсе».
Девушка привычным жестом заострила затупившийся от письма кончик пера.
«Вот и причина моей беды, справиться с которой я уже никак не смогу. Папенька стал искать успокоения в разного рода сомнительных развлечениях, что дают ему немного забытья и счастья. Он стал играть в карты с фон Бритцем, то выигрывая, то проигрывая огромные суммы и увлекаясь этим все более. Итог его азартных увлечений ничем не отличается от иных исходов. Папенька потерял наше благосостояние за одну ночь. Залогом этого происшествия невольно стала и я».
Писавшая подожгла от оплавившейся перед ней свечи новую и аккуратно установила ее в подсвечник. Воск негромко затрещал и, растаявший, стал стекать мутной слезой, через некоторое время застынув непрозрачной каплей.
«Мне жаль, мама, что я заканчиваю свое земное существование именно теперь, когда со мной произошло нелепое, но удивительное происшествие, которое поменяло мои прежние представления об окружающем мире. Я должна рассказать тебе обо всем, ибо это мучит меня, отдаваясь странной сладкой болью в моем сердце.
Всё произошло по моему возвращению из пансиона. Папенька не уделил должного внимания моей безопасности, выслав за мной карету без вооруженной охраны. Прибыли в пансион только лакей и кучер. Это меня смутило, но противиться и капризничать я не стала. Так мы и отправились в путь.
Знаешь, после появления фон Бритца в нашем лесу стали обитать лихие люди. Думаю, что это разоренные и беглые вассалы проигравших собрались в банды, чтобы грабежами и воровством облегчить свое бедственное существование. Немало дворян, проявивших беспечность в охране, были не только ограблены, но и убиты. Пару раз высылали дозор, чтобы изловить душегубов, но так ничем эти походы и не закончились. Дворяне перестали собирать средства, чтобы нанять тех, кто очистит лес от мерзости.
Я дрожала как осиновый лист всю дорогу до дома, и когда уже были видны флаги на башне нашего замке, произошло страшное».
Перо дрогнуло над строками, словно автора письма опять взволновали описываемые события. Из состояния задумчивости ее вывело раздавшееся пение предрассветной птицы. Горизонт уже начал сереть в преддверии восхода. Она торопливо склонилась над листом, продолжив:
«Кучера и лакея убили мгновенно и жестоко. До сего момента перед моими глазами – вид их крови, залившей окна кареты. Меня саму выволокли наружу. Дальше я едва не умерла от ужаса и стыда. Несколько разбойников грабили карету, утаскивая из нее все вещи и ценности, а двое других тем временем неторопливо объясняли, что жить мне осталось столько, сколько понадобится времени, чтобы один за другим каждый из банды удовлетворил свою похоть.
У меня под платьем был припрятан стилет. Я понимала, что победить их не смогу, но предупредить позор смогла бы, закончив собственную жизнь одним ударом стилета в собственную грудь. Я уже стала вытаскивать из одежд оружие, как произошло чудо, на беду или на счастье – я поняла не сразу.
Из лесу вышел странный молодой человек. Таких одежд, что были на нем, я не видала ни разу в жизни. Никто из в нашем обществе не носит ничего подобного. Он был одет во все черное и угрожающее мрачен. Свой клинок он носил не так, как принято среди дворян. Украшенная золотой инкрустацией рукоять выглядывала у него из-за спины. Несмотря на то, что он был пешим, весь его внешний облик говорил о невероятном богатстве. С оружием он управлялся куда более ловко, чем многие наши рыцари и воины. А потому разделался с разбойниками быстро и легко, двигаясь с такой быстротой, что я едва успевала уследить за его движениями. Видела лишь блеск его клинка, как вспышки молнии перед грозой».
Девушка бросила мечтательный взгляд в окно, но тут же сникла, потушив вспыхнувший было огонек в глазах накатившей слезой.
«После того, как с разбойниками было покончено, я вдруг испугалась, что попала в еще более страшную беду, потому что была у незнакомства одна жуткая особенность. Когда он подошел ближе, чтобы освободить меня от пут, я осмелилась взглянуть ему в лицо. Меня словно ледяной водой окатили… Его взгляд, он не был схож с человеческим! Это взгляд хищника, зверя! Эти вертикальные зрачки на желтом фоне его глаз – они как глаза хищного животного. Я затряслась пуще прежнего, едва удерживаясь от желания взмолиться о своей мгновенной гибели от его быстрого клинка.
Нет, мама, я сильно ошиблась. Он не был зверем. Может быть, он посланник темных сил, но он тот, кто спас меня. Далее мы направились пешком в сторону нашего замка, по дороге разговаривая. Мои опасения таяли с каждым его словом, ибо рассказами своими он мгновенно завоевал доверие. Повествуя о дальних странах, он заставлял невольно смеяться и огорчаться, бояться и испытывать гордость – испытывать все эмоции, на которые только я способна.
Почти у опушки леса я подвернула ногу. Вопреки моему строгому воспитанию, я позволила ему донести себя на руках. Лучше этих нескольких минут, проведенных в руках странного незнакомца, в моей короткой жизни ничего не было и уже не будет. Ни в чьи иные руки я более не дамся.
Мы расстались у ворот, мама. Он остался только в моем сердце. А теперь нет никакой надежды. Я ухожу отсюда. Прощаюсь с той реальностью, где существует он, этот странный благородный рыцарь».
Девушка аккуратно свернула написанное, уложив между страниц женского романа на своем столе, и поднялась. Она распахнула окно, взобралась на подоконник и замерла в оконном проеме, залюбовавшись розовеющим горизонтом. На уложенную камнями брусчатку под окном собственной спальни она не взглянула. Она вдыхала полной грудью утренний воздух, наполненный ароматом роз, и, прикрыв глаза, слушала пение просыпающихся птиц. Она уже было покачнулась вперед, но вдруг, прорезав белую вату облаков, расправив огромные крылья, ее взору явился черный дракон. Девушка замерла, наблюдая это невероятное зрелище. Дракон был великолепен! Она рассматривала его мощное, чешуйчатое тело, укрывший от глаз все небо размах крыльев и… Она не могла не узнать этих глаз! Желтые, как пламя костра, с вертикальными зрачками – это были глаза ее спасителя.
Девушка покачнулась, вцепившись в раму окна, чтобы не выпасть из него прямо на брусчатку. Но внезапно из-за крепостной стены вырвалось еще одно громадное существо, похожее на огромного грифона. Оба невероятных создания вступили в битву прямо на глазах шокированных наблюдателей. Схватка была молниеносна и искусна. Один противник ранил когтями, другой окатывал огнем, они со всего маху сталкивались, обрушиваясь друг на друга в полете. Битва длилась уже долго и была неимоверно жестокой. Изрядно пострадавший и истекающий кровью дракон постоянно бросал взгляды на окно, в котором, замерев в ожидании исхода, стояла девушка в темно-синем бархате. И когда его противник был почти повержен, а он сам был готов вернуться к ней…
Как она появилась в покоях, эта невоспитанная служанка, которой уже долгое время не платили жалование? Видимо, она заждалась хозяйку, чтобы сопроводить ее в покои фон Бритца, и ей слишком сильно захотелось спать, но она проявила нетерпение и невыдержанность в самый ненужный момент, распахнув двери и громко спросив:
- Госпожа! Не соизволите ли Вы…
Нога развернувшейся на голос девушки соскользнула, она не смогла удержаться и сорвалась вниз…
***
- К чертям твои экскурсии! – девушка плакала, уткнувшись в грудь своему гиду. – Скажи, что она не разбилась!
Она даже не заметила, что перешла на «ты» в общении, что вокруг уже оживляло жизнь взошедшее за время их экскурсии солнце. На территории стали появляться сотрудники музейного комплекса, занимающиеся своими повседневными заботами по подготовке развлечений для посетителей этих древних развалин, увитых стеблями дикой розы с красными, как капли крови, цветами. Он обнимал ее и бережно гладил по волосам.
- Мне очень жаль, но она погибла, - тихо сказал он.
Девушка оттолкнула его, в отчаянии ударив кулачками в грудь.
- Оставь меня в покое!
Она пошла вдоль аллеи к выходу, стараясь побыстрее покинуть развалины и заглушить мысли об увиденном. Навстречу ей шли девушки, ведя под уздцы лошадей, предназначенных для прогулок туристов в стилизованном шествии. Они весело переговаривались, бросались шутками. Вдруг одна из лошадей тревожно всхрапнула, стала на дыбы, испустив отчаянное ржание, вырвала поводья из рук своей хозяйки и отчаянно замолотила копытами по воздуху. Внезапная паника и бегство лошадей заставили бредущую по аллее девушку отшатнуться в сторону, она неловко зацепилась о бордюр и упала, уклоняясь от несущихся мимо животных. В тот же момент, над ней склонился он, с тревогой заглядывая в испуганное лицо. Она обмерла, и слова застряли в горле тугим комком: на нее смотрели огненно-желтые глаза с вертикальными зрачками…
- Я забыл предупредить, что меня очень боятся лошади, потому и тогда, в лесу, я тоже был пешим. И еще… Тысячу лет прошло, а ты так и не научилась смотреть мне в глаза.