Багрицкий

Наталья Кристина Вербицкая
     Багрицкий
– Почему, папа, от всего, что я пишу, ты не оставляешь камня на камне? Ты не литературный критик, ты инженер,  почему я должна тебе верить? – спросила я.
– Верить мне ты не должна, но согласись, все сказанное мною, не однажды совпадало с мнением людей, которым ты веришь, – спокойно ответил отец.
Так оно и было на самом деле и я попросила его рассказать, откуда в нем эта убежденность в правильности собственных оценок.
– Изволь, – ответил он и начал рассказывать.
В молодости отец мой несколько лет жил в Одессе. Юношей он был много и жадно читающим, а потому быстро сошелся с  группой молодых литераторов, многие из которых впоследствии стали замечательными писателями и поэтами. Не написавший ни единой строки, отец мой на собраниях этой группы сидел в  уголке, где слушал Илью Ильфа, Юрия Олешу и, атлетически сложенного, с тяжелым взглядом еврейского революционного босяка, Эдуарда Багрицкого.
  «А теперь скажите, что вы  думаете об этом произведении,» – обращался поэт к юноше, сидящему в уголке, и юноша говорил, а люди слушали, потому как говорил он по делу. Но однажды некто, прочитавший свои стихи, счел его замечания  чрезмерно резкими и попросил в будущем воздерживаться от высказываний, не являясь, тем более, человеком пишущим, а являясь человеком, лишь по чьей-то милости затесавшимся в группу. Все ощутили неудобство, и среди мертвой тишины поднялся во весь рост Эдуард Багрицкий и негромко произнес:  «Он здесь по милости безошибочного чутья и безупречного вкуса и я прошу всех со вниманием слушать его, ибо говорит он о том,  чего нам сильно не достает.» Влияние Багрицкого  было огромным, мнение решающим, и никто впредь не задевал молодого человека, скромно сидящего в уголке.
  «Как видишь, – обратился ко мне отец, –  право высказываться закрепил за мною человек довольно-таки авторитетный, вот я и высказываюсь.»
  «А дальше, что было дальше?» – нетерпеливо спросила я.
«Дальше ничего не было. Я уехал из Одессы и, если ты ждешь рассказа о трогательной дружбе, возникшей между поэтом  и мной, то позволь разочаровать тебя. Умер он молодым, оставив миру противоречивое великолепие горячей своей поэзии, а мне Багрицкий оставил несколько слов, дающих пожизненное право на собственное мнение, – безошибочное чутье и безупречный вкус.»
17 марта 2015