Прохожим не понять, им не осилить эту бучу: чужой рассказ лишь разгоняет кровь.
Ты шепчешь морю сладостные строки, дрожишь и чувствуешь, как дергается бровь.
В душе порывы, временны осадки – экранный диктор вдумчиво читает белый лист,
А ты смеешься – морю не страшны нападки: в его груди поломанного сердца свист.
Его полтонны лиц и масок сохнут на столе – их мраморную спесь едва хватила краска,
Ты варишь ему кофе и тихо просишь о тепле, в его глазах шуршит, плескаясь, ласка.
Ему не важен возраст, пол и быт, в его созвездии накоплено уж слишком много пыли,
И одиноким странником он притворяться не привык, ведь в сказках многовато были.
Он хитро улыбается, нашептывает скорый сон, едва касаясь напряженных твоих плеч,
Шлет сотни новых загадок-телеграмм и странные подарки в виде долгожданных встреч.
Он по ночам читает тебе сказки, шурша солеными волнами радиосистем,
Тяжелым грохотом его безмолвный голос отражается от скалистых белых стен.
У моря в голове – изнанки миллиардов душ и сотни тысяч разных мыслей за секунду,
Ему б успеть разлиться и сорвать свой куш: решение по каждому неоговоренному пункту.
Он отчего-то жаждет каждой встречи, с волнением несется и с трепетом снимает боль,
Безоговорочно и бескорыстно лечит все то, что взято под его настойчивый контроль.
Ему знакомы тысячи таких запыленных квартир, полупустых от шквалистого жизни ветра,
Где мысли музыкой в поношенный мундир переживаний, скуки и тоски одеты.
Ему знакомы цвет и градус этих чувств, и ярко-желтый глаз окна немого дома,
Ведь он на самом деле пуст, а мир рождают сновиденья и бесконечная морская кома.