В трактир под Ламмас самый весёлый парень Джон
привёл друзей и славно гудел в тот вечер он.
Но вдруг приметил – йомен в углу сидит, как сыч.
И видно – недоволен гостями, старый хрыч!
– Хозяйка, что за птица? Налей ему, плачу!
А чтоб не мелочиться – до края, не чуть-чуть!
– Он повидал изрядно. И пьёт до дна к тому ж,
и до жаркого жадный… То мой законный муж.
– Неужто? Из-за моря? На небе слышат нас!
А мы уходим вскоре, — он нужен мне как раз…
Бывалый старый воин, наставь на верный путь!?
Не сладка жизнь героя, но хочется рискнуть!
Плеснув на землю эля, собрав за стол друзей,
Джон возгласил: «За перья! И Родину гусей!..
За сладкий с колыбели тетив надрывный звон!».
Потом они запели… И был доволен Джон…
С усмешкою хозяин поднялся в полный рост,
пора ему настала сказать ответный «тост»:
«Я тоже был высок и прям,
отважен и речист,
как молодые все — упрям,
но перед Богом чист.
Мой лорд отправился в поход,
я был счастливей всех —
я жаждал подвигов. И вот —
случился, как на грех…
Качало, и не описать,
швыряло наш «корабь»!
И сам Нептун давай плясать,
жестокий нрав казать…
Но есть на свете чудеса,
и я собою горд!
Полтрюма порто выпил сам.
Полтрюма – добрый лорд.
За морем с подвигом вторым
ничуть не медлил я.
Мой лорд полез в тартарары
во имя короля…
Но своего не упускал,
добыв себе жену.
Я от него не отставал —
и даже не одну!
Где б ни просился на постой —
девиц смазливых тьма.
Но грош цена любви ночной
и клятвам грош цена!
В ночи забвение найдешь,
где трепет нежных губ.
Но пропадешь ты ни за грош,
поскольку, парень, глуп!
К чему за Англию страдать
в иных, чужих краях,
коль дома просто благодать!?
За это выпью я!..
А ты – шагай… И не жалей!
Мечтою надо жить!
Ум только глупостью своей
возможно заслужить.
И вновь тетивы будут вить
из доброй конопли.
И тису Родину хранить,
как деды предрекли».