Спеленаю тебя носовым платком
и в карман положу для надежности,
и запью в горле ком теплым молоком.
Снова бродят занозы в подкожности.
Это цыпки, татушки девчоночьих рук,
– развела с утра постирушечки!
Папа есть у меня! Он – мой «солнечный круг»,
пусть заткнутся соседки-старушечки.
Мастерила из войлока в вечеру,
вместо глаз – два гречишных зернышка…
Будет ночь, – все умрут! Ну, а я – не умру,
у овсянки сон легче перышка.
В изголовье подушки всамделишный страж,
папа есть у меня, – богатая!
А под дверью нервически тявкает Паж.
Коврик ярче стал. Виноватая.
Будут книжки другие в моей голове
и картинки про папу, с цветочками,
и возьмут меня в школу в худом сентябре,
в новой форме с «не теми» почками.
И «не теми» ногами я буду взлетать
по ступенькам вровень с Сережкою!..
– Таня! Чистить зубы и спать.
И не смей целоваться с кошкою!
Я все ценности папе за так подарю:
хвостик заячий, плейер, шкатулочку…
Только сняли бы чертов гипс к сентябрю,
не глазели бы, как на дурочку!
Посмотрю в сотый раз про лавины кино,
пореву за всех у «подножия»
и тихонько стащу из буфета вино,
с папой чокнуться. За хорошее.