«…звистомигундовая оперная плошка
она похожа на забывчивую юху
когда покажется прилипчивая мошка
сосуд натравит на неё большую муху
не то пошло от приблудившегося Nextа, –
не с телескопом коротаешь, а по Брайлю;
я не смогу надежду вычленить из текста,
почти до точки депрессованного далью
сплатыка герует в какого-то билюка
вот только нет на это точной оговены
отсюда вывод: доминантная писука
не позволяет не добраться до геенны
зачем меня какой-то левою бинарностью
из помещения выталкиваешь в память?
ладно…
дверной глазок пусть будет пупом-сингулярностью
для кругозора в одну сторону, где сляпать
из ностальгии можно призрака такого,
які со стенами обходится иначе;
вернусь!, подмигивая мимикой другого,
его придётся по щекам хлестать до сдачи
чкакара кряжится в такую ипохундру
что даже тежное не в силах стать на руки
такое моево грозит вломиться в тундру
и жимонардовую ёшь обречь на глюки
опять, опять на сердце ПРО, начнётся про*****;
одна надежда на спасение – забвение
всего того, что после стопки можно вспомнить;
я по звонку бегу к тебе, идёт падение
параллельно земле
наринга тродата слагеда тоже адит
на здене лиховой опять плывут гирлины
теперь никто ни с кем без морока не сладит
тика дарада променада гугли глины
легко гражданскому, особенно непьющему,
себя, такого, соблазнять самим собою;
любой последующий – ссылка к предыдущему,
внутри другой придётся встретиться с тобою
гляжите люджи! это виховая каха!
в которой гружу начинают на нибиру
где мозгосвинство не проветривалось бляха
с момента ховерного лябата к игилу
дрожит кромешность… это свист влетает в ухо…
свистит снаряд?.. усыновлённая босота?..
не на носочки, а подпрыгнуть надо духу,
чтоб только зыркнуть из глазницы, как из дзота
эльбада чмохает на бирду овениги
и не заботится о плановой ютилии
послушай Пшика поздно сбрасывать вериги
когда не дарят а врифмовывают лилии…
до света
ни Исинбаевой, ни Бубкой не достану, –
тяжёлый жах, тяжёлый Жак с погон не слезет;
из темноты я в текстоту впаду иль кану,
закрой глаза и эксгумируй сколько влезет
крошид жимон джабадагё цыбера дора
тирка дадо литын нахат верумби дура
ликладу монную спасает от позора
почти какое-то легендовое Юро…»