Жива ли, иль мертва была она тогда,
Но спутница моя и крикнуть не смогла бы,
А я, хоть зелен был, но паренёк не слабый,
Опорой ей служил: рука моя тверда.
Средь леса, средь руин и мельниц водяных
Скакало к роднику белейших тёлок стадо,
И, выменем тряся, их матери, отрада
Для взгляда знатока, спускались после них.
Домишек жалких ряд с тропой от дома к дому,
Оттуда молоко, сначала окрестив*,
Несёт молочник нам, его речитатив
У нас разгонит вмиг предутреннюю дрёму!
И мы вдвоём с тобой гуляли у леска:
Посёлки и луга, безмолвные дубровы,
И если близ тебя шли с пастбища коровы,
Перкалевый костюм цепляли их бока.
Уж не боишься ты коровы этой чёрной,
Что вёл я, взяв за рог? Клянусь тебе, в ту пору
Дрожала ты, припав к подгнившему забору,
Напугана, в пенсне, и вид такой учёный!
*Разбавление молока или вина водой в старину называли «крещением».