Кидекша. Долина реки Нерль
Ниточкой по северной равнине,
Словно летописная строка,
Нижет мир славянский сквозь годины
Нерль – несудоходная река.
Раньше полноводней было русло.
Лодьи шли в Булгарию с добром.
Торг вели купцы, играли гусли.
В Русь везли шелка и серебро.
В кошеные травы крался низом
Августовский розовый туман.
Здесь стояли станом Глеб с Борисом,
Нерлью отправляясь в Киев сам.
Это стало знаком благодати.
С запада подсыпав косогор,
Юрий-князь* построил в память братьев
Первый белокаменный собор.
Сделал окна скважиной замочной,
Крышу колоколенки – шатром:
Чтоб стоял наряден, прост и прочен
В крепость превращенный княжий дом.
Вечером особо мягки краски.
Слышен топора извечный стук.
Месяц лить на травы свет и сказки
К звоннице идет на новый круг...
Завтра утром с криком петушиным
Ехать во Владимир нам пора.
Слушая предания долины,
Дремлем у вечернего костра…
* Юрий Долгорукий
Кидекша. Домонгольский свет
Розовый закат окрасил бок
Храма и шатровой колокольни.
Шепчет в ухо летний ветерок:
"Здесь твои несгубленные корни".
Я брожу в траве, смотрю наверх:
Этот круглый холм был раньше мысом.
Здесь в дороге выбрали ночлег
Ехавшие в Киев Глеб с Борисом.
Ужин был сготовлен на костре.
Поодаль поставлен стол дощатый.
Месяц поднимался, и горел
В Нерли отраженный свет заката.
Утром вел к реке пастух овец:
В пойме травы выше и сочнее.
Братьям – собираться: ждет отец.
Плыть и плыть – покуда не стемнеет.
Вижу у подножия холма
Место, где поздней возникла пристань.
Кладка из булыжника видна
В поросли травинок бархатистых.
Я брожу по берегу, храня
Трепет перед древнею долиной.
Холодно в часовне. Нет огня –
Сумрак растревожить дней былинных.
Сильно обмелел, ушел в осот
Водный путь князей по узкой Нерли.
Но река из прошлого несет
Тихий, домонгольский свет вечерний.
Покрова на Нерли. Боголюбовский луг
Междуреченский луг – как цветочный покров
На могилу под небом средь шумных ветров.
Здесь в сраженье за родину пал богатырь –
И в страницы легла летописная быль.
В половодье, на Красную Горку*, весной,
В Нерль и Клязьму вселяется дух водяной,
И попутчицы в старые русла спешат,
Заливая весь луг болтовней лягушат.
В той высокой воде отражается храм
С рукотворною лепкой по белым стенам.
Погребальной ладьей из тумана времен
В гавань сердца плывет и плывет с похорон.