Их похватали всех на рассвете,
Когда так сладостен детский сон.
Сурово бредут партизанские дети,
Загнав поглубже свой плач и стон.
Каратель-фашист зеленеет от злобы:
-Вот же змееныши, все молчат!
Но я все сделал, поверьте, чтобы
Это отродье заставить кричать.
Трос стальной распустили умело,
А на концы напаяли свинец,
Чтобы металлом - по детскому телу,
Чтоб дерзости детской пришел конец!
- Ишь, щенки! Придумать такое:
В лес партизанам еду таскать!
Всех на площадь согнать! Пусть смотрят!
А матерей впереди держать!"
Крепко держат мать палачи,
Тычут в спину: "Смотри! Кричи!"
Сколько лет, столько плетей,
Хлещет сталь по спинам детей.
А у нее сыновей здесь трое:
Одиннадцать, восемь, а младшему - пять.
О, Господи! Дай пережить такое!
Дай силы не плакать и не кричать!
А дети молча сжимают зубы,
И даже младший, которому пять.
В кровище тельце, искусаны губы.
А старший шепчет: "Крепися, мать!"
Все тридцать пытку сдержали стойко.
Над площадью жуткая тишина.
Фашист фельдфебель беснуется только:
-О, доннерветер! Ну что за страна!