***

"с меня, знаешь ли, милый, хватит" - резко встает со стула Мэри,
"ты стал старым, грубым, злым и далее все твои недостатки, Чак"
и он ей в ответ: "а скажи, дорогая, я тебя так когда-нибудь мерил?
я когда-нибудь в жизни тебе говорил, что сказать мог любой дурак?"

кресло старое скрипнет, назад откатившись после толчка легкого,
Чак встанет, с трудом поднимая ноги, двинется к маленькой Мэри.
"Мэри, я впервые слышу мелодию, что минорными едкими нотками
въедается и вбивается в голову, как шуруп, втираясь в доверие"

"для тебя все было всегда прекрасно, родная, ужели я тут не прав?
ну, вспомни-ка, как мы встретились в Эрмитаже, в две тысячи пятом:
"девушка, ужели вам здесь интересно" - робко тогда я сказал.
"мне нравятся эти картины, но их не любят с института ребята"

а потом, как мы гуляли ночами по Невскому, Луна укрывала нас.
бегали, прыгали, обнимались, узнавали друг друга все ближе.
и еще, помнится мне великолепный тот, замечательный раз,
когда я ключи попросил у консьержки и ночь провели мы на крыше.

"да это не важно, Чак, просто мы с тобой охладели, мне кажется,
меньше огня в глазах, его мало становится с каждым днем.
мы забываем друг друг медленно-медленно, скоро размажемся,
расплывемся в глазах, я твоих, ты в моих. хочешь начнем?"