опускаешься на пол,
как батискаф в марианскую впадину
своего непонимания,
личного ужаса,
персональной трагедии.
зажимаешь ладонями уши,
и внутри — вакуум,
прижимаешь левую лопатку
к холодной стене,
чтобы болела меньше.
тут вокруг какие-то вихри:
вихри занятости,
зависти, радости.
а у меня внутри
как чернилами залито.
как февралём заморожено.
и поэтому в сон —
как наверх из толщи воды,
сдавливающей лёгкие,
как в спасение падаешь навзничь.
но всё безнадёжно, знаешь ли,
как месяцы ноябри.
четыре часа до подъёма рывком.
вот выживать по утрам только не разучиться бы.