Тяжёлый август. Врубелевский сад.
Ключом скрипичным сплетшиеся ветки.
Высокий, словно в «Демоне», закат –
Не огненной, а каменной расцветки.
Здесь тихо, словно в море глубоко,
Лишь тишина волнуется, как воды,
И весело, и жутко, и легко
Бродить в зелёных сумерках свободы.
Береза дирижирует дождём.
Я слушаю его концерт – глазами.
Зеленый сумрак светится, и в нём
На чёрном пьедестале Врубель замер.
Сжимают холст худые кисти рук.
Глаза глядят куда-то вверх, над нами.
И в небо камнем улетает звук.
И небеса расходятся кругами.
Фонтан стоит, как каменная митра.
Струя дождя, в фонтан вплетись скорей!
Здесь зелень, синь и серость на палитре –
Как сумрак неродившихся морей.
И, сколько б раз творец не умирал,
Он будет здесь – все осени и вёсны.
…Плывет фрегат. И бледен адмирал.
И ветви сада движутся, как вёсла.
И в иероглиф вычурный сплелись,
Бушуя, ветви огненной расцветки.
Тоскует Демон. Но пустынна высь.
Пан держит флейту. Только песни редки.
Пророк глядит глазами пустоты,
И вновь сквозит в зрачках у Азраила
Безжалостность последней доброты,
Забывшей всё, что было… было… было…
И гений, умерев сто лет назад,
Незримо в парке, среди веток, замер –
И смотрит в кристаллический закат
Слепыми изумрудными глазами,
И осень рассыпается с небес
Кристаллами замедленного света,
В космическом хранилище чудес
Накопленного за большое лето,
И кажется, что мир наш не исчез…